Ведьмина деревня. Татьяна Волхова
к ним ближе, узнать про папу хотела, да про бабку Тимура, чей дом им достался. Так замолкали старухи, губы поджимали и холодом взглядов девушку окатывали. Ничего от них Алёна не добилась.
А потом неожиданно вернулся отец Тимура. Свекровь уже и не думала его увидеть. Плакала по ночам, что одна с детьми осталась, что уже вся деревня шепчется, что бросил он её да молодую на родине завёл.
А муж написал ей всего пару раз. О приезде не сообщил. Просто приехал, по-хозяйски вошёл в дом да еды потребовал. Жена к нему подходит, не верит, что вернулся. А он её наскоро обнял да за стол сел.
– Мужа-то кормить будешь? – спрашивает. – Или голодом морить намерена?
Засуетилась женщина, накрыла ему всё самое лучшее, что детям готовила. Села напротив – смотрит, не насмотрится. Брошенкой нехорошо было жить, под насмешливыми взглядами ходить, а теперь она опять жена мужняя.
Рассказал отец Тимура, как добрался до отчего дома, который его отец молодым покинул. Да и дома там нет. Землю родную нашёл, а на ней развалины. Потом родных своих искал, соседи помогли, вспомнили, кто здесь жил и куда семья уехала.
Родные ему не очень обрадовались, думали, с потребой какой к ним пришёл. А когда узнали, что землю родную повидать хотел, то приютили, историй разных рассказали. Про отца его спрашивали: остались у того несколько братьев на родине, а у них сыновья. Один из них как две капли похож на него самого.
– Но не смог я там долго, – говорил мужчина жене. – Думал, что там моя земля, раз предки мои жили. А теперь понял, что земля моя здесь, где вырос я. Кормила она меня, растила, тебя мне дала, а теперь детей наших носит. Вот и вернулся. Не могу я на чужбине, здесь мой дом.
Слушала его жена и не знала, то ли радоваться, что вернулся, то ли печалиться, что не к ней он приехал, а по родным местам затосковал. Но не стала об этом думать – муж рядом, и хорошо. С ним всё лучше, чем без него.
Невестке мужчина не обрадовался. Но прогонять сразу не стал. А как послушал, что в деревне про неё говорят, сказал жене:
– Мало мне было твоей матери, как все на неё наговаривали, даже выгнать из деревни хотели. И на тебя потом косо смотрели, хорошо – позабылось всё. И у Алёны отец тоже «из этих», – он многозначительно поднял брови, – не просто так они с Тимуром сошлись. С детства ведь неразлучны. В нём твоя кровь играет, в ней – отцовская. Из всех деревни только друг на друга и смотрели всю жизнь.
Мать Тимура молчала, видя правоту в словах мужа.
– Ты как хочешь, а девка пусть отдельно живёт, – закончил муж. – Таким, как она, привычно это.
Женщина согласно кивнула и пошла говорить Алёне, что пора той в свой дом возвращаться.
– Я тебе говорила, что могу тебя принять только до возвращения мужа, – сказала она невестке. – Он здесь хозяин, как велит, так и делаю.
Алёна слушала её, еле сдерживая слёзы. Возвращаться в старый дом, мимо которого ей теперь даже ходить было страшно, ей совсем не хотелось. Но и деваться было некуда – дочь ма́лёнькая, образование не закончено. Куда она из деревни уедет? Кто её на работу возьмёт…
– Позвольте