Беру тебя в долг. Екатерина Руслановна Кариди
Как от себя это все отрывала.
– Ушла мадхен, ваша милость. А вещи… – она оглянулась. – Платья велено доставить барону Малгиту, а вознаграждение вернуть его величеству.
– Что?!
Помощник распорядителя сначала не поверил. Потом, осознав, хищно уставился на сундучок и грозно на служанку. Оглянулся на открытую дверь и прошипел:
– Если ты только посмеешь рот открыть, я тебя…
Договорить не успел, в открытую дверь просунулась голова леди Истелинды. Которой тоже было интересно, убралась ли отсюда эта мадхен Хантц. Откровенно говоря, леди Истелинда была только рада тому, что беловолосая провинциальная дура вылетела с отбора. Но сейчас она потрясенно оглядела комнату и ахнула:
– Что здесь происходит?
Помощник распорядителя поклонился и изобразил улыбку:
– Все в порядке, леди Белмар, идите к себе и не извольте беспокоиться. Мы освобождаем комнату.
Потом повернулся к служанке.
– Я позову стражу. Головой отвечаешь за сохранность! – бросил сквозь зубы и ушел.
Минут через десять вернулся с двумя стражниками, забрал платья и сундучок с деньгами. А Гизел оставалось только с досадой смотреть, как уплывает из рук богатство.
Положительно, этот день был какой-то дурной.
***
Когда это все доставили королю…
глава 18
Боль от раны приходит не сразу. В первый момент, когда кровь еще кипит, рану можно и не заметить. Но потом…
Когда Родхар ускакал с той охоты, он сначала ощущал только обиду и злость. Уже потом, оказавшись в замке и отдав себя наконец в руки лекаря, он понял, что потерял много крови. Волк все-таки здорово потрепал его, но ничего, шкуру Родхар приказал выделать и доставить в его покои. Как вечное напоминание.
И да, пришла боль.
Лекарь шил его раны, а король заливал боль крепким красным вином.
Но только болело у него в душе. Жгло досадой изнутри, горело! Отказ девчонки воспринимался так же болезненно, как если бы это было поражение в войне. Каких только обвинений он не высказал ей мысленно.
И двуличная, и неблагодарная, и меркантильная. Конечно! Она ведь предпочла ему мерзкого старого паука Малгита!
А в глубине души Родхару было безумно обидно. Мужчину заливала горечь и непонятное чувство, которому он не знал названия. А подогреваемые вином мысли постоянно ездили по кругу, и чем дальше, тем больше вскипала злость.
В конце концов он взял себя в руки. Когда чуть не пришиб лекаря.
Довольно. Король не должен размениваться на какие-то дурацкие чувства. Что-то мешает его жизни? Это что-то должно быть удалено. Выброшено. К чертовой матери. К воронам!
Потому, как только ему донесли, что девица Хантц вернулась во дворец, король приказал, чтобы ей доставили положенное за участие в отборе вознаграждение. И велел проследить, чтобы она минуты лишней не задержалась в его замке.
А сам хотел заняться обычными делами.
Но не смог. И дело не в том, что все сильнее саднили раны и ссадины. Король просто