Беременна от мажора. Надежда Мельникова
другое – бизнес-встреча каких-то там американцев и генерального директора, от одного имени которого все трясутся.
– Думаю, ваш злой и суровый босс и сам знает английский. Ему необязательно для этого нужна студентка третьего курса.
– Он знает, но предпочитает думать о бизнесе, а не вслушиваться в чьё-то произношение и слэнг, так ему комфортнее.
– Тихо, сейчас я вкратце объясню суть беседы, – резко перебивает меня наша руководительница и вместе с плачущей Викой, подталкивает в сторону лифта. – Речь пойдёт о расширяемом языке деловой отчетности. Широко используемый в мире открытый стандарт обмена деловой информацией позволяет выражать с помощью смысловых средств общие для участников рынка и регулирующих органов требования к представлению бизнес-отчетности и существенно уменьшить время на контроль и анализ отчетности, структурировать её в любой форме и сделать машиночитаемой, то есть расширяет возможности её использования в рамках компьютерного анализа по всему миру.
У меня голова кружится. Я ничего не понимаю. Машка не отпускает и придерживает меня в вертикальном положении, я еле передвигаю ноги, руки дрожат, цифры на табло лифта прыгают и не хотят стоять прямо.
Я пытаюсь спорить:
– Вы понимаете, что британский и американский английский – это не одно и то же, – быстро тараторю. – Сложность для тех, кто изучает английский, в том, что в этом языке нет стандарта. Учить приходится два варианта: британский и американский, это если не учитывать австралийский, индийский, южноафриканский диалект. В общем, я не очень-то сильна в американском.
– Нам неважно, как ты переведëшь, главное, чтобы ты там вообще была, тогда нас не выгонят с работы.
Лифт звякает и двери раскрываются, в отличие от предыдущего этажа здесь коридора нет, и я сразу с разгона влетаю в огромный зал, где несколько девушек расставляют минеральную и фруктовую воду.
Разворачиваюсь к зеркалу. Мне удивительно хорошо подошли Викины вещи, и хотя хвастаться я не люблю и не умею, но эта черная юбка на мне сидит лучше, чем на самой хозяйке. А ещё мне выдали сменку кого-то из бухгалтерии, и несмотря на то, что на шпильках я стою второй раз в жизни, у меня даже получается делать это ровно.
Насколько я помню по учебе и документальным фильмам, я должна стоять справа от сидящего оратора. Обычно такие встречи длятся не больше часа, ну опозорюсь и домой пойду. Между лопаток от страха течет капелька пота. Так и стою возле центрального стула, когда снова звякает лифт.
И кровь тут же стынет в жилах. Боже, не может быть. Только не это.
– Егор Валентинович, это ваш сегодняшний переводчик – Иванка. Она проходит у нас практику, но могу вас заверить, что уже сейчас её без преувеличения можно назвать квалифицированным переводчиком, – представляют меня генеральному, и я чувствую, что просто не могу отлепить язык от нёба и поздороваться.
Мы с Диминым папой смотрим друг на друга целую минуту, не меньше. В груди теплится маленькая надежда – вдруг не узнал?
Но он тянет руку, ухмыляется