Два в одном. Елена Храмцова
в которых стопками лежала разная одежда, постельное бельё и прочее. Но с другой стороны, одёжа в мешках была аккуратно сложенной, чистой и пахла приятной свежестью, а само добро было занавешено красивым тюлем, стыдливо прикрывавшим заставленный угол. До уютных палатей за печкой, конечно, этому убежищу было далече, но оно хотя бы не вызывало такой брезгливости, как пыльный и заставленный всякой старой всячиной угол на крыльце соседа, где немногим ранее он пил чай. К тому же здесь был отличный обзор. С этого места он видел всю веранду, большую комнату через открытую дверь и даже, если подняться чуть выше по лестнице, двор перед домом через окно. А поскольку веранду, судя по всему, использовали как столовую, то именно здесь и должна больше всего кипеть жизнь те в моменты, когда хозяева дома приезжают погостить на свежий воздух. «Решено, размещусь, покамест, здесь», – кивнул сам себе Акакий, и передвинулся чуть глубже под лестницу, за тюль.
Тем временем на столе что-то звякнуло и привлекло внимание Акакия. Хозяйка в этот момент уже поднималась по лесенке обратно на веранду, держа в руках пучок свежей зелени.
– Ой, перегрела! – с досадой произнесла хозяйка и достала старенькой обтрёпанной прихваткой из шкафчика со стеклянной дверцей пышущую жаром тарелку.
«Ого! Чего напридумывали… Самонагревающаяся еда, холодящий ящик… Красота, да и только… живи не хочу», – в очередной раз поразился Акакий, – «и чего им здесь не живётся, не понимаю, с этакими-то удобствами…». Досада и обида оттого, что в обычных домах и в деревнях люди теперь больше не живут, всё не проходила. Он вдруг понял, что ошарашенный новостями, много чего забыл спросить у Степана. Хотя бы то, как они зарабатывают себе на жизнь, и где берут пропитание, коль на всём участке всего-то пара гряд, до которых им даже «сходить лень», и никакой живности. Не в холодильном же ящике они сами собой появляются! Это только в человеческих сказках скатерть-самобранка бывает, а в настоящей жизни-то такого быть не может. «Хотя… кто их знает. Может быть, уже и ларец-самоварец изобрели?»,– хмыкнул он про себя.
Хозяйка принялась было за обед, если это был он, как вдруг послышалась странная звонкая мелодия откуда-то рядом со столом. Она отложила в сторону вилку, взяла небольшой чёрный брусочек, прижала его к уху и щеке и произнесла «Алло!». Акакий навострил уши, прислушиваясь.
Судя по репликам, которые произносила молодуха, выходило, что она с кем-то разговаривает, но с кем-то невидимым, и, похоже, сердилась на своего собеседника. Акакий, как ни прислушивался, понять из этого разговора ничего не смог. Несколько раз прозвучали какие-то неизвестные слова, навроде «кипиай», «конверсии», «си-эрэм» и «показатели». Кто там кому и что показывал, было непонятно. Но, видимо, показывал из рук вон плохо, так как «эффективность эрка снижалась», а что-то даже «падало».
– Хорошо, перезвони, когда проверишь, – наконец, со вздохом произнесла хозяйка и отложила звонилку в сторону. Расстроенно попробовав остывшую гречневую кашу, недовольно