Бедовый месяц. Марина Владимировна Ефиминюк
поэтому абсолютно расслаблена.
– Иначе не сможете заснуть, – заметил он.
– И почти засыпаю.
– Поверьте, я искренне чту традиции, но подумал, что у вас, как и у меня, нет желания продолжать род Торнов в дешевой придорожной таверне. Спите.
Ничего себе перевернул! Вроде как из нас двоих именно я жажду немедленно отдать супружеский долг, чтобы, так сказать, отстреляться и успокоиться.
Неожиданно в голове всплыл давний разговор с соседкой по комнате Виреной, просто девчачий треп после того, как она вернулась со свидания. Мы так же лежали в темноте общежитской комнатенки, а она вдруг изрекла:
– Невинность надо терять непременно на шелковых простынях.
– А вы с ним лежали на шелковых простынях? – с восторгом спросила наша третья соседка Кира.
– Нет, – легкомысленно отозвалась та и, отворачиваясь к стене, пробормотала: – Но в следующий раз обязательно.
По всей видимости, Филипп, как мужчина опытный, понимал, что первый раз на то и первый, чтобы оказаться единственным, и тоже яро радел за шелковые простыни.
– А нельзя было предупредить, что мне рано нервничать? – с удовольствием переворачиваясь на бок и засовывая руку под подушку, пробормотала я себе под нос. – Я бы тогда не ела, как в последний раз.
Молчание Филиппа показалось ошарашенным.
– Тереза? – наконец с искренним удивлением вымолвил он.
– Спокойной ночи, дорогой супруг.
Первая брачная ночь у мужа, в отличие от моей, действительно выдалась безмятежной. Даже хотелось специально ему ткнуть локтем куда-нибудь… в ребра, чтобы как будто случайно разбудить и заставить разделить радости бессонницы с переевшей супругой. Но я боролась с соблазном и старалась лишний раз не шевелиться. Вдруг спросонья Филипп решит, что жена настаивает на продолжении рода Торнов. Возьмет и не откажется от внезапного предложения, даже несмотря на принцип шелковых простыней. Кто знает, какая каша варится в голове у сонных мужчин.
Переполненный постоялый двор постепенно стихал. В коридорах воцарилась зыбкая тишина. Где-то во дворе сначала брехала собака, но быстро сдалась. Заснули, похоже, все. Разумеется, кроме меня. К людям, проглотившим трехдневный рацион за один присест, даже дрема не идет.
Под одеялом было душно. Я осторожно пошевелилась, пытаясь спасти от онемения руку, и прислушалась к мужчине рядом. Филипп не проснулся. Сразу видно: у человека здоровый сон, не омраченный ни перееданием, ни муками совести.
Ободренная тем, что он ничего не заметил, я маневренно перевернулась на другой бок и неожиданно носом уткнулась в крепкое обнаженное плечо! Этот подлый мужик устроил дерзкую эскападу на мою половину и задрых как ни в чем не бывало, беспечно закинув руку за голову. Словно имел право на весь матрац! Знала бы – нет, не стала теснить его, – сама бы сдвинулась на край кровати. Во избежание, так сказать.
Неожиданно он резко перевернулся. Одеяло, скрывающее все, что было пониже пояса, охотно соскользнуло и продемонстрировало