Час негодяев. Александр Афанасьев
была в тире, и это было не случайностью. В тире можно не опасаться прослушивания, стрельбы не выдерживают жучки. Вообще в Киеве ситуация с прослушкой была аховой, слушали все и всех. Базы не слишком свежего компромата можно было купить на базаре как семечки, а более серьезная информация продавалась уже за другие деньги. Главным источником компромата было СБУ, где все зарабатывали на пенсию…
Тир был небольшим. Подземным. Спустившись туда, я взял «беретту», надел наушники и прошел на огневой. Так-то у меня «стечкин», левый, и мне он нравится куда больше – длинный ствол, емкий магазин и приличный вес, позволяющий четко контролировать оружие при стрельбе. Но «макаровские» патроны достать было сложнее, чем «парабеллум», и стоили они вдвое дороже…
Алекс был уже там, стрелял из такой же «беретты». Я зарядил, вывел мишень на предельное расстояние – тут это двадцать пять метров, сделал серию выстрелов. Немного смазал – давно не стрелял…
Алекс в быстром темпе выпустил два магазина, после чего все слухачи, если они были, точно оглохли. Положил пистолет, подогнал мишень. Центр – сплошная дыра. Ну, из короткого он всегда меня обходил.
Я тоже снял наушники. Привычно стукнулись кулаками.
– Сам как?
– Норм.
В свое время мы вместе служили. Потом разошлись. Потом наши дорожки снова сошлись, я устроил ему встречу с нужными людьми, и именно потому он попал сначала в СБУ, потом и в УГО. Теперь мы оба были в немилости. У Осипа нет понятия «профессионал». Человек либо свой, либо не свой. А свой – это тот, кто подгоняет больше денег. И при этом они настолько отморозились, что вырывают кусок даже у своих…
Но по-настоящему своими мы не были.
– Семья?
– Не сыпь мне сахер на…
– Понял.
У Алекса тут появилась семья. Впрочем, здесь это не сложно – украинки красивые, а мужики все працюют – выбор есть. Правда, по слухам, и у него было на этом фронте не все в порядке. И я понимаю почему. Таких, как мы, трудно принять.
– Ты в Харьков, я слышу, собирался.
– Есть такое.
– А потом в Москву?
– Если получится.
– Хорошо, чтобы получилось.
Алекс достал из своего телефона карту памяти.
– Тогда передай. Ты знаешь кому.
Помедлив, я взял.
– Что там?
– Посмотри… код ты знаешь. Они совсем о…ли…
– Помощь нужна?
Я внимательно смотрел на своего старого друга и вспоминал. Код – это, конечно, тридцать один – двенадцать – девяносто четыре. Дата первого штурма Грозного. Он там был, в самом пекле. А я – нет, я тогда только прибыл в Ханкалу, заходил второго. Или, как тогда говорили, тридцать третьего. Тридцать третьего декабря жуткого, никак не кончающегося года…
И было-то нам тогда…
А ведь двадцать лет прошло. Двадцать долгих лет, в этом году годовщина. Как мушкетеры – двадцать лет спустя.
Видимо, Алекс подумал о том же самом… мы вообще хорошо понимали друг друга – почти всегда без слов.
– Двадцать