За пазухой у дракона. Елена Соловьева
к матушке Грэси и попросила: – Собери, пожалуйста, мои детские вещи, они нам пригодятся.
Вообще-то все это добро: книги, ленты, одежду и игрушки, я намеревалась отдать детям некромантов. Но раз пошло такое дело, нам они тоже пригодятся.
Сеньоре Сал я отправила письмо с сообщением о том, что Антия со мной и с ней все хорошо. Железному ворону, отправившемуся с посланием, также следовало остаться в приюте – мне он вряд ли пригодится в скором времени.
Мы же дружной командой отправились на север.
Итран встретил нас проливным дождем и промозглым ветром. В крытой карете мы не промокли, но вот Тучке пришлось несладко. Лететь котику приходилось практически с закрытыми глазами, и все же он не сбился с курса и доставил нас в пункт назначения уже к вечеру.
– И тут мы будем жить? – охнула матушка Грэси, осматривая небольшой двухэтажный домик с заколоченными окнами. Крыша у него, точно шляпа бедного сеньора, местами потрепалась и сползла набок. Хорошо хоть, печная труба была на месте, да и дыр вроде бы не имела. – Какое убожество…
Если честно, я представляла себе еще более жуткий вариант, о чем прямо сообщила матушке:
– Могло быть хуже, гораздо хуже. Что ж, идемте, посмотрим, что ждет нас внутри.
А внутри нас ждал запах сырости, плесень, паутина и пыль. Однако возле действующего камина стопкой высились сухие дрова, а в углу гостиной были свалены кучей новые одеяла, постельное белье, посуда и даже кое-что из провизии. Как ни хотелось бы признавать, но сеньор Бэлтрен Драко не был совсем уж суров и не бросил нас на произвол судьбы.
– Конечно, не наша вилла, но жить можно, – рассудила я. – Крышу можно починить, пыль убрать, комнаты проветрить.
Но не сегодня.
Сегодня мы все слишком устали, перенервничали и вымотались. Матушку Грэси, все еще возмущавшуюся несправедливостью, мы с Антией усадили в глубокое потрепанное кресло поближе к огню. У ее ног разместился мокрый до нитки Тучка. Мы же с маленькой подружкой вскипятили воду, заварили травяной чай и разогрели пирог с тыквой, предусмотрительно захваченный из дома.
Дом… Как много в этом слове.
Да, у нас была крыша над головой (пусть и покосившаяся), я уже скучала по поместью, бескрайним полям, садовым плантациям, солнцу и простору. Немного слезились глаза, но это наверняка из-за усталости. Плакать я разучилась в день гибели родителей, когда на мои маленькие плечи свалилось большое несчастье и большая ответственность. Дядя Джуано не был способен вести хозяйство, с ним процветающие плантации медленно, но верно приходили в упадок. И пусть я тогда была совсем малышкой, не могла не заметить этого. Старалась скорее расти, и постепенно поместье и все имущество перешло в мои руки. Дядя с радостью передал бразды правления, когда мне стукнуло тринадцать. Сам же занялся поэзией, которую всегда любил, хотя, признаться, не имел к ней особых способностей.
Наевшись и напившись чая, Антия взобралась ко мне на колени, да так и уснула.
Я переложила ее на постель, а сама, взяв свечу, поднялась наверх. Так сказать,