Притворная дама его величества. Даниэль Брэйн
рукой лицо. Я выбиралась и не из такого дерьма. Если это взаправду – выбора у меня нет. Совсем. Категорически.
Мне надо делать все так же, как я привыкла: стиснуть зубы и идти дальше.
Люди уже ушли вперед – и да, моя судьба их не беспокоила. Кто я? Какая-то прислуга? Младшая нелюбимая дочь? Насколько мне повезло?
Я шла по свежему снегу, стараясь не думать о том, что получу обморожение, и отмечала, что у нас – там, где я живу – нет такого снега и не было никогда. Не было нигде из тех мест, где я побывала, а поездила я немало. Все равно дает отпечаток то, что существуют автомобили и промышленность, а здесь он… даже не белый, синий какой-то. И воздух абсолютно другой. Небо низкое, слишком низкое, тянется ровно и бесконечно, и какие-то твари летают в поисках жертвы себе на обед.
Что это за место? Что за мир?
Что-то ухнуло в глубине чащи, и моих сил не хватало, чтобы испугаться еще сильнее, а бородатый мужик оглянулся и неодобрительно покачал головой. Вероятно, уже записал меня в строчку меню того монстра, который высматривал ужин.
Я выдохнула и бросилась за людьми. Бежать мне было легко и сложно одновременно. Что это значит? Тело еще молодое. Но оно не привыкло к бегу – может быть, не привыкло и к непростому труду. Скорее я что-то вроде прислуги или какой-нибудь приживалки: такое нечто, помрет – не жалко, особенно не напрягается, потешает мадемуазель своими ужимками.
Черт, черт, черт. Дыхание сперло, нога потеряла чувствительность, но я уже нагнала сани и свалилась на них. Черт, черт, черт. Мне никто ничего не сказал – хорошо бы не выкинули, если крылатая тварь нависнет над нами. Мадемуазель им явно ценней, а сил у меня – у этого тела – мало. Я, наплевав на то, какие тут могли быть приличия, задрала юбку почти до колен и принялась растирать голую закоченевшую ногу. Вторая замерзла не меньше, но хотя бы она была не босой.
Нет сил – нет никаких шансов выжить. Физических или духовных.
Работа меня никогда не пугала. К работе я привыкла – день и ночь, в любое время, отпуск или что угодно, все приходилось решать самой. Делегирование полномочий – прекрасно, но каждый мой управленец отлично знал, где его полномочия завершаются. И работа руками – боже мой, я лично загружала барахло в микроавтобусы! Развешивала товар и стояла на лютом морозе с восьми утра до восьми вечера, заботливо прикрывая клиентку, примеряющую безразмерные штаны, и охраняя поясную сумку с выручкой от вездесущих карманных воров. Нет, работа будет за благо. Мне повезло, если я служанка. Меньше сам человек – меньше спроса, а я уже понимала, видела, что это средневековый мир.
Или не совсем уж средневековый. Век шестнадцатый или семнадцатый, если поверить тому, что костюмеры исторических сериалов не халтурят. От этого мне не легче, потому что я женщина. Практически бесправное в эти времена существо, но была бы мужчиной простого сословия – пришлось бы хуже. Войны, нелегкий труд, никто не слышал о технике безопасности. В любом случае здесь на нуле медицина, и моя основная задача, пока я не разберусь –