Моё сводное наваждение. Наталья Семенова
улыбается брату и поднимается. Мне ничего не остается, кроме как идти за ним следом.
В дверях Мирон неожиданно останавливается и резко поворачивается ко мне лицом. Нас вновь разделяет не более десяти сантиметров, и мое сердце очень бурно реагирует на его близость, помчавшись вскачь. Смотрю в его невероятные глаза, которые, между прочим, умеют быть ледяными, и почти не дышу.
– Обидишь моего брата – будешь иметь дело со мной. Поняла?
– Я… я и не планировала его обижать. С чего бы мне? – спрашиваю я ошарашенно.
Взгляд Мирона вдруг меняется – из угрожающего становится любопытным.
– Ты меня все больше озадачиваешь, фенек. Но в конце концов я узнаю твои замыслы. Даю слово.
«Какие такие замыслы?» – удивляюсь я еще больше. И оказывается, вслух.
– Тебе лучше знать, – усмехается Мирон и заходит в дом, бросив напоследок: – Хорошо, что сменила розовый. Вот только я все равно не впечатлен.
Вот же!.. Черт!
Его замечание вызывает во мне протест, внутри неприятно жжет.
Этот парень снова и снова вынуждает меня злиться! И мне ужасно не нравится это состояние. Оно меня пугает!
Стараюсь дышать ровно, разжимаю сжавшиеся в кулаки пальцы, прикрываю глаза.
Я надела этот комбинезон ради себя. Не ради него. И неважно, если он подумал, что я якобы хотела его впечатлить. Умник нашелся. Вот. Да.
Я выдыхаю, встряхиваю головой и иду в столовую.
Все уже на своих местах. Ждут меня. И мне мгновенно становится стыдно за свою неконтролируемую вспышку злости.
– Всем доброго вечера, – негромко говорю я, направляясь к своему месту. – Прошу прощения за опоздание.
Галина на это хмыкает, но молчит.
– Как прошел день, Люба? – интересуется папа, как только я сажусь. – Нормально добралась до дома?
Вот здесь-то Галина и берет слово:
– О, дорогой. Мне срочно нужно было по делам, поэтому Любе пришлось взять такси. Но я уверена в том, что она доехала с комфортом, верно, Любочка?
– Верно, – усмехается Мирон.
Галина бросает на него озадаченный взгляд, а Никита объясняет:
– Я попросил Мирона ее забрать, а затем мы все гуляли во дворе, и даже попрыгали с Любой на батуте! Нам было очень весело!
– Рад за вас, Ник, – улыбается ему папа, кивает, кажется, с благодарностью Мирону, а затем спрашивает у Галины: – Очередная распродажа в ЦУМе, которую нельзя было пропустить? И узнала ты о ней, конечно, в то время, когда нужно было забирать Любу.
– На что ты намекаешь, Андрей? – возмущенно сопит та. – Машина Мирона еще лучше, чем такси, в котором, я уверена, с твоей дочерью ничего не случилось бы.
Мне не нравится, что они могут разругаться из-за меня, поэтому, видя, как опасно блестят глаза отца, я накрываю ладонью его сжатые на вилке пальцы и впервые вслух называю его так, как и положено дочке звать своего отца:
– Папа… Галина права: машина Мирона даже лучше, чем такси…
Я краснею под взглядом отца и последние слова говорю едва слышно.
Папа