Корысть на пьедестале. Владимир Колычев
пальцы, то ли пуговицы собирался расстегнуть, то ли тельняшку на себе рвануть.
– Ты?! В Чечне?! – В глаза бросилась медаль с медным отливом, вычерченная красной линией звезда на ней. – Когда это ты успел?
– Да по контракту… От Лидки ушел, и на контракт!.. Блин!.. – Он вдруг приложил руку к своему боку.
– Что там?
– Да в рукопашке с одним чертом сошелся, он меня кинжалом зацепил…
Душевный порыв захлестнул ее с головой, забыв обо всех обидах, Василиса расстегнула куртку, развела полы, задрала майку. Левый бок действительно закрывала марлевая накладка, прилепленная пластырями. Несвежая повязка, от нее дурно пахло.
– А ну, пошли!
Она провела его в дом, уложила на диван, раздела до пояса, сняла повязку и осмотрела рану. Действительно, похоже на ножевое ранение. Шов наложили неаккуратно, криво, видимо, в полевых условиях, во время боя это делали. Рана уже поджила, но из нее слегка сочилось. Антисептики у нее имелись, бинты и пластырь тоже, повязки накладывать Василиса умела.
– Почему тебя раньше времени выписали? – вздыхая, спросила она.
– Не выписали, выгнали. Я там с начальником госпиталя поцапался…
– Из-за бабы?
– Ну, почему сразу из-за бабы? – весело возмутился Сергей.
– А то я тебя не знаю!
– Ну, из-за бабы. Была там одна медсестричка. Я не хотел, она сама…
– Всегда у тебя так, – сказала она с умилением, от которого самой должно было стать тошно.
Но не стало. Неужели она снова во власти тех самых чувств, от которых спасалась бегством? Василиса не хотела в это верить, но, похоже, Сергей снова нужен ей…
– Ну, может, и хотел… – Он улыбнулся со всей нежностью, на которую только был способен. – Но только потому, что эта сестричка на тебя была похожа. Такая же красивая, милая, светлая…
– Да ну тебя! – хмелея от удовольствия, шутливо отмахнулась Василиса.
– Я воевал, кровь проливал, а эти крысы тыловые меня выгнали. И контракт разорвали. Надо будет в Ростов съездить, документы забрать и деньги. Там и удостоверение, и орденские книжки. Ну, и боевые, в смысле, деньги… У тебя как с деньгами?
– Ну, есть кое-что.
– Ничего, если я у тебя немного поживу?
– А ты хочешь?
– Я хочу?! Да я мечтал с тобой жить! Письма тебе каждый день писал! Не отсылал, правда, адреса не знал… Домой приехал, брата твоего встретил, разговорились, он проболтался. Знала бы ты, как я обрадовался!
– Как?
Он обхватил ее руками, легонько потянул на себя, и она сама прильнула к нему… Но тут вдруг в дверь с силой постучали. Василиса мгновенно выскочила во двор. Под навесом из дикого винограда стояли двое – рослые, плотного телосложения, в черных костюмах. Один угрюмо смотрел на Василису, пощипывая свой нос, второй с невинным видом водил носком туфли по трещине в асфальте, втирая в нее лохмотья прошлогодней травы. Шарообразная, наголо бритая голова, маленькие круглые ушки, сливообразный нос и глаза грустные-грустные.
– Тут у тебя какой-то мужик, – сказал первый. – Поговорить бы надо.
– Нет