Светя другим. Владарг Дельсат
в следующий миг смениться привычным истошным воем. Так у нас только скорые воют. Ну, спасательные службы14. При этом меня слегка качает, а сирена не унимается. Вывод – везут не ко мне, а конкретно меня. Уже интересно.
Учитывая Забаву и её слова, она меня поселила в мальчика, «почти умершего». Судя по экстренности, таки да, почти – трупы под сиреной не возят, они никуда уже не спешат. И что это с ребёнком сотворили-то? По ощущениям сказать трудно, памяти у него нет, что говорит об очень многих вещах, список – отсюда и до Марса. Во рту привкус такой… хм…
– Ну, можно сказать, стабилизировался, – с сомнением в голосе произнёс медик. А кем он ещё может быть? – Ты меня слышишь? – говорим по-немецки, уже хорошо.
– Слышу, – сообщаю я на том же языке, естественно. Я немецкий доктор, хоть и с советским прошлым. – Меня что, в говне топили? От чего я?
– Не совсем, но где-то близко, – несколько удивлённо произносит… ну, скажем, коллега15. – Что-то помнишь?
– Ну, судя по ощущениям, я закончился16, – говорю я ему. – И, судя по послевкусию, от аспирации, так?
– Вопрос снят, – уведомил он меня и надолго замолчал.
Я же недоумеваю – что его так удивило? Меня сейчас интересуют вещи приземлённые – возраст, рост, вес, пол свой я уже определил. Во-первых, Тринадцатая сказала, а, во-вторых, рукой. Потому что доверие – это хорошо, но контроль – лучше17. Ладно, едем так едем, подождём сведений со стороны.
– Коллега, – привычно обращаюсь я. – Зовут-то меня как?
– Юрген Вагнер тебя зовут, – уже совсем шокированным голосом отвечает мне медик. – Какая-то избирательная у тебя амнезия.
– Так закончился же я, – спокойно сообщаю ему. – Вот и началась фантастика, вам ли не знать?
– Это точно, – судя по звуку, он садится в кресло, стоящее напротив каталки. – Двенадцатилетний мальчишка свободно использует специфическую терминологию, – жалуется он кому-то. – Что ж я съел-то такое странное?
Двенадцать лет. Мальчик. Германия. Не хочу!
Не хочу школу, гимназию, университет, хочу обратно в отделение! Кстати, учитывая Забаву и двенадцатилетие, то будет мне, похоже, что-то несмешное к осени. Магическая какая-нибудь школа… Так как мы не в моей истории, то классического моего непроизносимого18 названия школы можно не ожидать.
Подъезжаем к больнице, очень характерно подпрыгиваем на эстакаде, мне ли не знать… М-да… Сейчас мы остановимся, меня поволокут в интенсивку19, раз я недавно заканчивался, пока ничего интересного не будет, есть время подумать. Итак, меня утопили в сортире. Надо сказать, что именно в этом смысле в говне меня пытались утопить впервые, так сказать, тоже опыт. По какой причине – сказать трудно, память сохранилась фрагментарно. То есть моя-то – в полном объёме, а вот того, кем я стал – только статичные картинки. Значит, опыт будем нарабатывать в процессе.
Забава сказала, что мир целительский, это уже наводит на размышления, а уж сообщение о том, что «по воле Магии» –
В Германии скорая помощь называется Rettungsdienst, что значит «служба спасения».
Непосредственную помощь оказывает отнюдь не врач. Врач с немецкой скорой только командует.
Умер, значит.
Распространённая немецкая поговорка.
Доктор шутит. Название «Грасвангталь» вполне произносимо.
Отделение интенсивной терапии и реанимации (сленг).