Слепой стрелок. Екатерина Витальевна Белецкая
темноте, там, на пойме. И зайти, якобы за убежавшей собакой, туда, где никто не увидит, чем она занята. А вот на счет веры… она их, по сути дела, хоронила, – Ит на секунду смолк, нахмурился. – Она делала один и тот же символ, и закапывала его в землю. Раз за разом. В нужное нам время, замечу. То есть это ориентировочно наш клиент, и поиск мы ограничим, пожалуй, районом от… ммм… улицы Трофимова, до метро Автозаводская.
– Почему? – не понял Лин.
– А если дальше, то идти неудобно, – пожал плечами Ит. – Фэб, что скажешь?
– Скажу, что в ближайшие дни некоторым предстоит основательно побегать по окрестностям, – хмыкнул Фэб. – Параллельно с нашей работой с «гранями». Думаю, через «грани» мы установим кандидатов на роль этой девушки или женщины довольно быстро, да и временные рамки у нас теперь гораздо более четкие. Датировка фигурок… Бертик, что там с датировкой?
– На протяжении трех лет их там закапывали, – сообщила Берта. – Это местные установили точно.
– Отлично. Круги сужаются, – кивнул Фэб.
– А почему нитки не сгнили в земле? – спросила Эри. – Они же за столько лет должны были в труху превратиться, наверное.
– Это полиамид, – пояснила Берта. – Мне тоже стало интересно, и я посмотрела, что же это за нитки такие. Они почти не выцвели, не сгнили, но полопались. В общем, так и должно было быть, ведь для них страшнее всего перепады температуры, всё остальное они переносят весьма неплохо.
– Ага, ясно, – покивала Эри.
– У тебя есть какие-то мысли на этот счет? – спросил Пятый.
– Есть, – Эри отвела взгляд. – Это была очень грустная девушка. У которой, скорее всего, не было друзей.
– Почему ты так решила? – удивилась Берта.
– Ну, хотя бы потому что у неё было время приходить на пойму, и закапывать там этих кукол. Если идешь гулять в компании, ты вряд ли сделаешь такое, – заметила Эри. – А ещё на этих нитках очень интересные узлы. И вот этот шовчик тоже странный.
Ит замер. Скрипач тоже. Они переглянулись, потом приблизили изображение.
– Дебилы, – произнес Кир, который до этого молча сидел в углу. – Три дебила. Нет, четыре. Себя не посчитал. Ну позор, ё-моё… какой позор…
– Вы про что? – не понял Рэд.
– Да про это! – Фэб ткнул пальцем в визуал. – Узнаешь?
– Упс, – только и сказал Рэд.
Потому что на изображении, висящем перед ними, можно было прекрасным образом различить шов.
Классический, отлично им всем знакомый шов Шмидена.
– Это она им так эти сердечки внутрь зашивала? – спросил Саб.
– Видимо, да, – ответил Фэб. – Хорошо. Молодец, Эри. Спасибо за подсказку.
5
Первая тень
– Да, в теории ты мог бы оказаться прав, она могла и не быть медиком, а этому узлу и шву её кто-то научил, – кивнул Фэб в ответ на вопрос Рэда. – Но присмотрись, пожалуйста, получше, и ты поймешь: нет, она именно что была медиком, она долго тренировалась накладывать такие швы, и здесь эти швы выглядят как символ, а не просто как способ спрятать что-то внутрь