Хранитель сердца моего. Варя Светлая
я оказалась в коридоре, скрытая от любопытных глаз, тут же перешла на бег.
***
Какое-то время я бесцельно слонялась по саду. Через несколько часов вернулась в комнату и стала нарезать круги по комнате. Меня терзали злость, обида, горечь и бессилие что-либо изменить.
Пытаясь успокоить нервы, я схватила первый попавшийся предмет в руки – расческу, что лежала на столике у кровати, и принялась яростно расчесывать волосы.
Раздался стук в дверь, и безо всякого разрешения в комнату вошел Галвин, смущенный и улыбающийся.
– Интересное занятие? – он указал на расческу, – я знаю, чем тебя отвлечь. Хочешь, покажу тебе одно место?
Я согласилась, и Галвин привел меня в картинную галерею. Она отличалась от наших. Хотя бы тем, что картины плавали в воздухе, некоторые просто висели неподвижно.
Мы прошли несколько шагов вперед, и он подвел меня к одному из портретов. На нем была изображена печальная женщина.
– Хорошая работа! – рассеяно сказала я, оглядывая зал, – а пойдем вон тот пейзаж посмотрим.
Я потянула его за рукав в сторону другой картины.
– Погоди! Разве ты ничего не замечаешь?
– Нет, – искренне ответила я.
– Вглядись, – он подвел меня ближе к портрету, – эта женщина очень похожа на тебя.
Я пригляделась. Сходства, на мой взгляд, было мало.
– Галвин, может, и эта дама и похожа на меня, но лишь в общих чертах. Разрезом глаз, пожалуй. И только, – ответила я.
Я еще раз взглянула на изображенную женщину, на ее нарисованные глаза, которые вовсе не были похожи на мои. И внезапно все поплыло перед глазами.
– Что-то…мне…не…– просипела я и, разом потеряв все силы, упала на пол.
Галвин подбежал и подхватил меня. Голову пронзила тупая, ноющая боль. Глаза заслезились, зрение утратило остроту, а с горла хлынула какая-то жидкость. То ли слюна, то ли кровь. Стало жарко, очень жарко! Мне казалось, я горю, я сгораю изнутри.
Жидкость все текла и текла из моего рта, по шее и груди. А я думала о том, что испортила такое чудесное платье. Все плыло, летело и плясало перед глазами. Все вокруг горело, и я горела. Горела, затапливая своей слюной и кровью свое же платье.
Издалека, подобно отзвукам эха, я услышала голоса. Голос Галвина. Он звал меня по имени, а потом так громко прокричал: «Хранитель!», что головная боль усилилась в сотни раз и разорвалась на мелкие осколки.
Я пыталась сказать Галвину что-то про платье и про то, что меня надо бросить в воду, чтобы потушить огонь во мне. Но язык не слушался, я позабыла все слова, которые когда-либо знала. В голове появлялись разные образы: забрызганное кровью и слюной платье, фонтан с холодной водой, пылающий огонь, женщина на портрете…
Больно…Больно!
И его лицо…
– М…Моран … – кажется, прохрипела я и погрузилась в горячую тьму.
Глава 9
Я плавала в огне и боли. Голова болела. Тело горело. Но будто бы чуть меньше. Иногда я приходила в себя и слышала, как какие-то люди ходят рядом