Семьдесят два градуса ниже нуля. Владимир Санин
Выругался Игнат и разворотом на сто восемьдесят градусов дал поезду команду возвращаться.
Вернулись и увидели такую странную картину: ревет Ленькин тягач, содрогается весь от напряжения – и ни с места, лишь гусеницы прокручиваются. Что за чертовщина, тягач-то в порядке, пустяк для него двадцать пять тонн груза. Взял Игнат Леньку на буксир, одновременно рванули – та же история!
Стоп, разобраться надо, опасное это дело – вхолостую гусеницы крутить. Осмотрели сани, на которых лежала цистерна, потом взяли топоры и лопаты, начали вскрывать спрессованный чуть ли не до льда снег, докопались до полоза и обнаружили, что его стальная поверхность покрыта снизу каменно-твердыми буграми. Не сразу сообразили, что к чему, а поняли – руки у людей опустились.
Когда около двух месяцев назад пришли из Мирного на Восток-1, у Сомова, который тащил тогда эту проклятую цистерну, лопнул маслопровод. По инерции тягач прошел еще несколько метров и остановился, но те самые метры и оказались роковыми. Сани наехали на горячее масло, оно прикипело к полозьям и поставило цистерну на мертвый якорь. Впрягись в нее пять тягачей, и то не сорвали бы с места, а если бы даже и сорвали, то без скольжения тащить за собой такой груз все равно невозможно.
Не хотел Алексей выпускать Гаврилова из тепла, а пришлось – под честное слово, что разговаривать на морозе не будет. Два подшлемника батя надел, пуховый вкладыш из спального мешка на плечи накинул и вышел – решать, что делать. Знаком остановил Леньку и Тошку, которые, подкопавшись, пытались зубилами сколоть масляные комки, осмотрел полоз, подумал и жестом указал на «Харьковчанку» – пошли, мол, проводить совет.
– Без этой цистерны до Пионерской не дойдем, – улегшись опять в мешок, сказал Гаврилов. – Кто что думает?
– Перечерпать из нее соляр в одну из наших, – с ходу предложил Игнат. И тут же замотал головой: – На двое суток делов…
– Отпадает, – сказал Гаврилов.
– А почему бы все-таки не сколоть масло зубилами? – осмелился Тошка. – Попробуем!
– Бессмысленная трата сил, – возразил Давид. – Может, сколоть кое-что и удастся, но скольжения все равно не будет.
– Я тут подсчитал, – Маслов подсел к бате с листком в руке, – что, если полностью заправим баки из этой цистерны и бросим ее здесь, до Пионерской доползем. На пределе, но доползем.
– А пургу недели на две не подсчитал? – пробурчал Сомов. – С твоим подсчетом застрянем в полсотне километров от Пионерской и откинем без топлива копыта.
– Точно, откинем, – подтвердил Гаврилов. – Ну?
– Я за предложение Бориса, только с одной поправкой! – включился Ленька. – Заправимся до отказа, но бросим здесь, кроме цистерны, и какой-нибудь тягач. Тогда на остальные машины солярки хватит. Ну как?
– Правильно! – поддержал Маслов. – Верняк!
– Я против, – решительно возразил Валера. – Дорога большая, всякое может случиться. Нельзя бросать машину, пока она на ходу. Не спортивно!
– Спорить