Ответственность за финансирование терроризма: уголовно-правовое и криминологическое исследование. С. Ю. Богомолов
на две группы: государственные и другие[37].
Артикул Воинский включал в себя три главы, в рамках которых были сосредоточены и систематизированы деяния, посягающие на основы абсолютизма.
Наиболее тяжкими преступлениями, содержащими в себе признаки террора, являлись посягательство на императора, измена и бунт. Лиц, их совершивших, называли «чрезвычайными ворами»[38]. При этом обнаружение умысла также признавалось преступным[39].
К виновным в совершении антигосударственных деяний применялась смертная казнь и конфискация имущества как обязательные и безальтернативные наказания.
Следует отметить, что в названном нормативном акте было продолжено развитие поощрительных норм в области противодействия преступлениям террористической направленности. Так, например, лицу, сообщившему о возможных посягательствах на императора, либо о готовящемся бунте или измене, устанавливалось вознаграждение[40].
Развитие репрессивных методов борьбы с преступлениями террористической направленности характерно и для Морского устава[41], что указывает на сохранение концепции, заложенной еще в Соборном Уложении 1649 г. Однако отличительной чертой Артикула Воинского стало закрепление рассматриваемой группы деяний в нескольких главах, что свидетельствует о зарождении нового направления систематизации уголовного законодательства и о переоценке значимости объектов уголовно-правовой охраны. Исходя из названий глав 3, 16 и 17 Артикула, можно сделать вывод о том, что террористические деяния посягали на следующие три самостоятельные группы общественных отношений в сфере: 1) обеспечения безопасности императора (глава 3), 2) государственной безопасности (глава 16) и 3) общественной безопасности и общественного порядка (глава 17).
Дальнейшее развитие и систематизация преступлений, содержащих в себе признаки террора, продолжились в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года (в ред. 1866 и 1885 гг.).
Произошедшая переоценка ценностей повлекла за собой разработку нового алгоритма построения уголовного законодательства. На первое место в области уголовно-правовой охраны, как и раньше, были поставлены интересы государства[42]. Так, например, ст. 249 Уложения устанавливала ответственность за бунт. Причем, в отличие от одноименных норм, встречающихся в предшествующих исторических памятниках, эта статья содержала ряд признаков, присущих современному понятию терроризма. В частности, конструктивным признаком деяния стало наличие оружия, а также цель совершения деяния (свержение правительства, смена формы правления и изменение основного закона)[43]. Приготовительные действия по организации бунта наказывались отдельно по ст. 250 Уложения[44].
Уложение 1845 года заложило основу принципиально нового направления в области противодействия терроризму и экстремизму. Впервые в уголовном праве России происходит криминализация деяний,
См.:
См.: Памятники русского права / под ред. К.А. Софроненко. М.: Госюриздат, 1961. Вып. 8: Законодательные акты Петра I. С. 487.
Обнаружение умысла признавалось преступлением в трех случаях. Артикул 19 «Кто умышлять будет царское величество полонить или убить, или учинить ему какое насильство». Артикул 127 «Кто какую измену или сему подобное учинить намерится». Артикул 99 «Многие умыслят к неприятелю перебежать».
См.: Российское законодательство X–XX веков: в 9 т. М.: Юрид. лит., 1987. Т. 4: Законодательство периода становления абсолютизма. С. 345.
См.: Памятники русского права / под ред. К.А. Софроненко. М.: Госюриздат, 1961. Вып. 8: Законодательные акты Петра I. С. 523.
См.: Российское законодательство Х – ХХ веков: в 9 т. М.: Юрид. лит., 1991. Т. 8: Судебная реформа. С. 387.
См.:
См.: