Традиции & Авангард. №3 (15) 2023 г.. Коллектив авторов
нажимая на каждое слово: «И что вам, коллеги, надо?» Но Вадим Степанович приблизил к нему лицо и тихо, почти шёпотом спросил:
– Ну, тетрадочку золотую покажешь?
Золотов вновь прижался к перилам, затылком стукнулся о железный завиток. Какое-то время он так и стоял, жуя губами, затем шагнул вперёд, глядя себе под ноги:
– За мной. Идите.
Дом был старый, без лифта. На бетонных ступеньках – отполированные подошвами вмятины. Кое-где разноцветные граффити – нечитаемые, ломаные – напоминали пёстрые заплаты на зелёном теле стен. На площадке второго этажа кисло пахло пролитым пивом или ещё чем похуже.
– Что это темень у вас, а? – сказал Вадим Степанович. – Что, благодетель ваш лампочку зажал?.. если у вас самих денег нет. Мог бы и весь дом отделать… да что там – весь город! На его-то прибыля… Гений, как же! Чхал он на вас. Чхал…
Золотов оглянулся. Солнце, заглядывая в окно, высвечивало круженье пылинок. Влажно блестела лысина Николая Степановича.
– По барабану ему твой город. И ты, Аркадий Петрович, кстати, тоже. Чуешь?
До квартиры на третьем этаже Золотов добрался задыхаясь. Привычно и страшно немела правая рука.
Железная дверь поддалась с трудом: её чуть перекосило, и она царапала плитку. Узенький коридорчик. Разуваясь, Золотов поднял с пола железную ложку для обуви – чёрную, длинную как кочерга – подержал, взвешивая, и поставил в угол. Будто бы просто так поднимал, будто мешала.
«Коллеги» разуваться не стали.
Только теперь, оглянувшись уже не украдкой, Золотов смог по-настоящему их разглядеть. Они и вправду были похожи как братья. Невысокие, гладко выбритые, с узкими хрящеватыми носами. Николай Степанович толстоват и лыс, что называется, как коленка. А Вадим Степанович, видимо, чуть моложе – чуть выше, и волосы у него чёрные, с крупными мысами залысин; Золотов невольно подумал, что так, должно быть, выглядят вышедшие на пенсию крепкие когда-то футболисты. Одеты они тоже были одинаково – в синие джинсы и однотонные тёмные ветровки в пояс, слишком тёплые для такого майского вечера.
Их обоих Золотов раньше не видел. И уж точно не учил. Своих-то учеников он всегда узнавал. Сколько бы времени ни прошло, какая-нибудь чёрточка в лице, в походке, в позе – и Золотов всегда безошибочно угадывал: а, вот это Сергеев, он же Врубель, что ел как-то на задней парте батон, или какой-нибудь Шпалера, с двойки на тройку, или же, например, хитроватый отличник Владик Анциферов, который в девятом классе переехал с родителями в другой город… И сейчас Золотов испытал минутное облегчение – встретить вот так вот, в тёмном подъезде, бывших учеников было бы, пожалуй, страшнее смерти.
В большой общей комнате, что была для Золотова ещё и кабинетом, пахло книгами и старой деревянной ме белью. Одну из стен закрывали книжные шкафы, приставленные друг к другу. Письменный стол уже месяц как стоял в центре комнаты под самой люстрой с тремя патронами-тюльпанами.
Золотов кинул папку с тетрадями на стол, подошёл к окну. Зимнюю раму недавно вынули