Живая ласточка языка. Краткое введение в социолингвистику. Александр Марков
уровне поддерживают тождество этих глубинных структур. Язык тем самым форматирует действительность: как именно мы представляем себе, например, устройство мира, деление его на сегменты, скажем, свое пространство и чужое. Это форматирование действительности наследуется нами независимо от наших убеждений, являясь своеобразным «бессознательным» языка. В упрощенном виде учение Сепира известно нам как «гипотеза лингвистической относительности Сепира и Уорфа», которая до сих пор вызывает большие споры и в среде лингвистов, и в среде интеллектуалов.
Бенджамин Ли Уорф (1897—1941) – американский лингвист, с именем которого связывают «гипотезу лингвистической относительности» Сепира и Уорфа. Согласно этой гипотезе, структуры языка влияют на мышление, например, языки индейцев с их набором слов и грамматическими структурами во многом определяют образ жизни и экономику индейцев. Но главная заслуга Уорфа – не в этой сомнительной гипотезе, а во введении термина «языки среднеевропейского стандарта». Он показал, что хотя в Европе есть языки, принадлежащие к разным семьям, например, не только индоевропейские, но и финно-угорские, у этих языков есть общие свойства, как-то связанные с европейским хозяйственным и правовым укладом. Например, во всех этих языках нельзя построить фразу без подлежащего (хотя бы нулевого, вроде «Вечереет»), обязательно существует глагол «иметь», грамматически, а не лексически, различается выражение незавершенного и завершенного действия, есть рефлектив («себя»), а для образования вопроса требуется перестановка слов, то есть вопрос несет на себе и эмфатическую (выразительную) нагрузку. Критики Уорфа, например, последователи Бенвениста, к которым и я отношусь, указывают, что само различие лексического и грамматического внушено западными грамматиками, и на самом деле отношение между строем языков и экономическим укладом (собственность) или философскими взглядами (рефлексия, обращение на «себя») сложнее. Нужно смотреть не на то, как мы членим язык, а как язык членит себя в действительном употреблении, как создает в себе дефициты и избытки.
Эмиль Бенвенист, тоже близкий психоанализу, но не в версии Фрейда, а в версии Лакана, придерживался другой позиции. Как у Лакана в человеческой психической жизни с самого начала существует «нехватка», «разрыв», «расщепление», которое только частично компенсируется теоретической работой пациента и аналитика, так и у Бенвениста в языке всегда есть нехватка каких-то форм. Например, многие фразы в индоевропейских языках не могут быть сказаны в первом лице, вроде «Я всегда лгу» или «Я хороший» – они оказываются логически или этически противоречивыми. Но эта нехватка компенсируется развитием институтов, например, института права, который позволяет отличать истину от лжи, или института собственности, который позволяет сказать «Я хороший хозяин». Множество таких примеров собрано в книге Бенвениста