Френдзона. Анна Белинская
девайс в карман и вопросительно смотрит на Софию. – Пошли. Я хочу поболтать с Сарой, а ты единственный владеешь английским чуть выше уровня «лузер».
– Сонь, я ничего не помню, – отнекивается Бо, но послушно встает.
Я нахожусь в таком же непонимающем состоянии, что и парень.
– Вот и вспомнишь. Пошли. – Соньке действительно удается утащить Богдана и перехватить Сару, которая успела вскочить с кресла.
Они вдвоем атакуют девушку, взяв её под руки по обе от нее стороны.
Взгляд Сары взволнованно мечется по их лицам, а я… я замечаю, как Сонька мне заговорщически подмигивает.
В смысле?
Хмурю брови и мимикой спрашиваю: «Что?».
И когда Сонькино подмигивание становится похожим на нервный тик, а глаза удручённо закатываются а-ля «ну ты и дубина!», меня озаряет.
Сбросив под недовольное ворчание Германа в лужу рядом с бассейном, вскакиваю со стула и под Сонин взгляд «да неужели!» несусь в дом.
Закрыв за собой дверь, прислушиваюсь к звукам.
Я слышу удары своего сердца и пульсирующую в ушах кровь. Дышу рвано и быстро, но это не от того, что моя дыхалка сбоит вследствие отсутствия в сегодняшней моей жизни спорта, поскольку это не повод растерять ту форму, с которой я крошила кирпичи во время кумите на татами в прошлом; мое дыхание частое от предвкушения встречи.
В доме мы одни: я и Стёпа.
Не знаю, для чего это нужно было Софи, но сейчас я ей благодарна.
Звуки глухих хлопков доносятся из кухни. Впрочем, то, что парень там, подсказывает свет, льющийся только оттуда, потому что в остальных частях дома темно.
Сбрасываю балетки и бесшумно двигаюсь в сторону столовой.
Мои стопы вспотели.
Уверена, я оставляю после себя влажные следы на ламинате, но я нервничаю и ничего не могу с этим поделать. Мои ладони тоже влажные.
Останавливаюсь в дверях и замираю, глядя на то, как Стёпа поочерёдно открывает навесные ящики кухонного гарнитура. Во мне что-то щелкает, отбрасывая на много лет назад в эту самую кухню, где мне шестнадцать, а ему пятнадцать.
Черт!
Гоню ненужные воспоминания и разглядываю спину чертыхающегося парня.
Боже, он великан!
И я ловлю себя на мысли, что любуюсь его видом сзади: этой мощной спиной, руками, темной вихрастой шевелюрой и крепкими ногами. От того тощего мальчишки ничего не осталось, и от парня, встречавшего меня после занятий с букетом ромашек, тоже. Передо мной молодой мужчина, от которого мои распущенные волосы на корнях шевелятся.
Я вижу, как напрягаются плечи парня, а затем он обречённо утыкается лбом в один из шкафчиков, тяжело выдыхая.
Этот звук… похож на скупой мужской крик беспомощности, и он проникает мне в самое сердце.
Стёпа так расстроился из-за того, что не может найти в собственном доме посуду, или его гложет что-то другое?
Осторожно ступая, я подхожу и, не подтягиваясь на носочках, открываю соседнюю створку, тихо сообщая:
– Чашки здесь.
Стёпа