Один я здесь…. Даниил Корнаков
алюминиевые кружки с холодной водой на табурет. – Как ты? Поразмыслил над своим поведением?
Пленник покосился в сторону еды. Его пересохшие от жажды губы выдавали намерения без слов – он бы накинулся на еду и воду прямо сейчас. Но гордость не позволяла ему брать подачку от врага. Даже если от этого зависела его жизнь.
Разумеется, Сергей тут же это понял.
– Жрать хочешь? – Охотник взял миску овсянки с ложкой и поставил ее на колени. – Я вот тоже проголодался. Обход страшно, знаешь ли, аппетит возбуждает. – Он зачерпнул порцию каши ложкой и начал есть. – Почти все кулёмки собрал, можешь себе представить? Давеча вообще голяк был, а сегодня… Эх! Всегда бы так.
Сергей вытер бороду от комков овсянки, отставил миску в сторону и взял кружку с водой.
– Ну, за хороший промысел! Не водочка, конечно… Водочку я на тебя, скотину, почти всю перевел. Но все лучше, чем ни шиша.
Сергей осушил кружку парой больших и нарочито громких глотков. Все это происходило под пристальным взглядом немца, в котором вновь просыпалась злоба. Жадно он наблюдал, как капли воды стекают по седой бороде наглого старика.
Вальяжно охотник достал из-за уха цигарку и протянул ее в сторону немца.
– Будешь?
Молчание.
– Ну как хочешь. – Он закурил, бросил использованную спичку на пол и чинно затянулся. – Хороший все-таки табак у Василия Васильевича. Горчинка приятная, и привкус интересный.
Сергей заметил, как немец, не отрываясь, смотрит на него исподлобья.
– Ох, рожу-то съёжил какую! Ох, суровый! – Он затянулся. – Дырку во мне пробурить собрался глазищами своими? Хе-хе. Ну пробуй, пробуй, авось сработает. Тогда, может, и выберешься.
Сергей докурил цигарку, потушил ее о табурет и задержал взгляд на немце. Со стороны это выглядело так, словно он осматривал картину в музее, подмечая разнообразные детали в ней.
– Вот что, Ганс… – сказал Сергей и встал с табуретки. – Раз ты у меня в гостях, я хочу, чтобы ты усвоил два важных правила…
Сергей подошел к немцу почти вплотную, ткнул его в грудь и произнес по слогам, точно учитель начальных классов:
– В моем доме ты должен вести себя хорошо, ферштейн? – Охотник указал в сторону остывающей овсянки и кружкой с водой. – Если хочешь получить это… – он снова ткнул пальцем в него, на этот раз помягче, —…будь паинькой. Гуд, ферштейн?
Немец по-прежнему снисходительно смотрел на Сергея.
– Ферштейн или не ферштейн, едрить твою налево?
Не сразу, но все же фриц ответил:
– Ферштейн.
На лице Сергея образовалась улыбка, скрытая за космами бороды.
– Гуд, гуд. Правило второе… – Он указательным и средним пальцем левой руки изобразил бегущего по земле человечка. – Даже не думай убежать! – Для пущей убедительности он ударил ладонью по левой руке, изображающей побег. Немец смотрел на него, как на чудака.
Сергей поднял указательный палец вверх и начертил в воздухе круг.
– Там сплошной лес и снег. – Он обхватил себя руками