Ночь борьбы. Мириам Тэйвз
«Касио». У нее много коричневых пятен на руках. Похоже, они объединяются, чтобы создать совершенно новую кожу. Она уменьшила свое лицо. Вперед, в бой. Она уронила батарейки для слухового аппарата на пол, но не заметила этого. Пока я ползала по полу в поисках, она сказала, что у нее есть друг по имени Эмилиано Сапата[14], который сказал, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Я сказала: «Очень смешно», а она погладила меня по голове и сказала, что я хороший ребенок.
– Так, давай, домашнее обучение, – сказала бабуля. – Во-первых, судоку. Я засекаю время. А у тебя сегодня было ОК?
Я не ответила. Она сказала, что, если я выпущу то, что заперто внутри, это меня спасет. Если я выпущу то, что у меня внутри, это меня уничтожит. Евангелие от Фомы. Она так смеялась, что я уже готовилась использовать на ней прием Геймлиха.
– Да, – сказала я. – Я покакала, бабуля, окей? Прекрати задыхаться! У меня было ОК!
Я пыталась спасти ей жизнь. Она сказала:
– Хорошо, хорошо. Начинай!
В уголках ее рта собрались маленькие пузырьки слюны. Она вытерла их и сказала:
– Хо-о-о-о-о-о-о.
Судоку был первым уроком дня. На самом деле первым уроком было яйцо пашот. Бабуля показала мне кровяное яйцо. Она выбросила его и разбила другое, в котором не было крови. После яйца был кроссворд судоку, и бабуля научила меня некоторым латинским медицинским терминам. Затем мы проанализировали наши сны. Я рассказала ей, как мне снилось, что повсюду на улице стояли батуты, все они были соединены, чтобы мы могли прыгать на работу, в школу, на репетиции, куда угодно. Бабулино лицо уменьшилось, пока она раздумывала. Ее лоб сморщился.
– Как думаешь, что это значит, Суив?
– Откуда, черт возьми, мне знать? – сказала я ей. – Они мне просто приснились.
Мы с бабулей поиграли в мяч сидя. У нее есть специальный резиновый мячик с маленькими шипами. Еще у нее есть такая резиновая эластичная штука, которую она должна растягивать и тренировать руки, но она забросила ее в корзину для белья вместе с дыхательным аппаратом. Она ее ненавидит. Она распилила свой детектив на три части ножом для хлеба – так ей проще его держать, когда разыгрывается артрит. Это стало уроком математики – я должна была рассчитать так, чтобы все части ее распиленной книги были с одинаковым количеством страниц.
– Не говори маме, – сказала она. Бабуля уже распилила мамину «Анатомию меланхолии» на шесть частей, потому что книга была огромная – по семьдесят две страницы на каждую часть, не считая все страницы примечаний в конце, которые ей не нужны. Она спрятала части в корзине для белья, чтобы мама не узнала. Бабуля надеется, что мама никогда не вспомнит, что у нее была эта книга, и не отправится на ее поиски, но даже если она и вспомнит, то она ее не найдет, потому что бабулину одежду стираю я.
– Лучше не читать распиленную часть, когда мама рядом, – сказала я.
Мы с бабулей разыграли то, что произойдет. Я играла роль мамы.
– Эй, – сказала я. – Это
Лидер Мексиканской революции 1910 года.