Ступени ночи. Милош Латинович
отказывая воздыхателям. Она была уже девушкой на выданье, но без отцовского благословения замужество совершиться не могло. Анджелия безмерно любила отца, и долгая разлука с Йованом Дарчувичем превращалась в рану болезненной утраты.
Когда после четырех месяцев войны перед многочисленной турецкой армией пала крепость Бечкерек, первое восстание сербов против турок, два века спустя после косовской эпопеи, приблизилось к новой трагической развязке. Теодор Несторович, храбрый священник из Вршаца, был казнен в Тимишоаре. То было представление жестокого триумфа. Никто не превосходит победителя в жестокости.
В то утро, когда птицы в клювах принесли клочки окровавленного мяса, выклеванного из груди православных мучеников, Анджелия знала, что время перед ней грядет суровое и грубое, без любви и внимания. В тот же день она стала собирать свои вещи в потертую кожаную торбу и попросила дядю Флорина позволить ей вернуться в город. В дом ее семьи.
Спустившись в долину, Анджелия должна была начать все сначала. Отца она не искала: знала, чувствовала, что его нет в живых, а тягостные поиски мертвого человека только углубили бы бездонную пропасть страдания. Анджелия воткнула крест из орехового дерева над пустой могилой в тени липы и посадила два побега герани.
Серая сова, которая вдруг прилетела в тот день, осужденная летать между двух светлостей, осталась в кроне липы бдеть, ждать и караулить, на случай, если откуда-то вернется потерянная душа Йована.
Анджелия Дарчувич была хороша собой, но в обхождении с прислугой и гостями груба, часто хмура и мрачна.
Ее характер был ее демоном.
Семейное несчастье, потеря отца, суровое одиночество, обязанности в кабаке, беспокойство о будущем соткали над ней ореол ярости, который вместе с бездумной остротой языка Анджелии отбивал поклонников. Она осталась одна, не замужем, но склонна к отношениям с мужчинами. Правду сказать, только телесным, деля порой ложе с теми, у кого на дне сердца и в аромате кожи находила стремление к странствию.
А в глазах читала список печали.
– А что же та женщина, которую ты встретил на море? – продолжал Фра Торбио.
– Беатриса?
– Красивая? – спросил Фра Торбио, продолжая смотреть на величественный ход бедер Анджелии.
– Я никогда не встречал женщины, которая так быстро и изобильно поддается влечению, а позднее, в минуту любви, ей не удается испытать верх наслаждения… Достаточно легкого соприкосновения наших губ, моего горячего дыхания на ее шее, чтобы место ее влажной тишины стало океаном, в котором впору мгновенно затеряться. Позднее, когда я пускаюсь в эти воды, полон желания овладеть, открыть остров удовольствия, внезапно прекращается всякое возбуждение. Очевидно, мне не суждено добраться до ее глубин. До тайных лагун удовольствия. До пороха экстаза. Думаю, она никогда не вкусила сладость любовной вершины, ни со мной, ни с кем-либо до меня, хот и носила между грудей Венерин талисман. И ничего не говорит. Молчит и в минутут