Ларец Пандоры. Лучезар Ратибора
для развлечения и отвлечения был слабоват и скучноват, на взгляд Артёма. Пару раз в свой выходной день омоновец сходил в захолустные бары, специально ища самые дыры социального дна. Напивался там и провоцировал драку. Первый раз это было весело, во второй раз, когда двое его противников попали в реанимацию, он задумался и решил, что дальше продолжать не вариант, всё закончится плачевно.
Он ударялся в блуд. Тут было уже веселее, но иллюзия значимости этой бурной деятельности оказалась краткосрочной.
Служба в ОМОНе была гораздо спокойнее и безопаснее образа жизни солдата удачи. Но и здесь бывали острые ситуации. И Артём заметил за собой, что стал сильно рисковать, опрометчиво бросаться, подставляться под удар. Он это отследил и сделал для себя правильный вывод, что подобное с ним творится именно из-за нежелания жить. Не было настоящего оформленного желания покончить с собой, нет. Если бы боец захотел это сделать, его воли, намерения и духа давно бы хватило, чтобы завершить жизнь бренного тела быстро и без сомнений. Но интуитивно Артём чувствовал, что легче не станет, смысла в посмертии не прибавится, будет только хуже. Это не было проявлением религиозности бойца – он был от этого далёк – скорее, кусочек иррационального, но твёрдого знания.
Но кроме выводов об источнике своих неоправданно рискованных поступков, он более ничего не сделал, потому что втайне надеялся на скорое и внезапное завершение этого бесплодного квеста по поиску смысла жизни. И его квест завершился. Не со смертью, а с обретением второй половинки – его Васьки.
Наконец, твёрдым голосом Артём произнёс:
– Ты не представляешь, насколько я сейчас счастлив. Однажды наступил момент, когда я осознал, что остро хочу приходить домой, где меня будут ждать, где я буду делить постель с любимым человеком. Мне захотелось делать что-то в жизни не только исключительно для себя. А для тебя, делить себя и свои завоевания в этом мире с тобой. Чтобы вкус тех вершин, что я покоряю, я мог принести домой и сложить у твоих ног.
Тут Артём высвободился и сел, чтобы видеть глаза Василисы. А Василиса смотрела на него, глаза её блестели. Искренняя речь любимого, идущая прямо из открытого сердца, зацепила глубоко скрытые струнки в душе девушки, и они зазвенели в резонансе.
«Однажды мужчины взрослеют. Не все, конечно, некоторые так и остаются инфантильными. А вот Артём повзрослел, созрел для большой ответственности», – думала Василиса. А ещё она думала, что именно своим чувством надёжности привлёк её этот мужчина, что ныне рядом с ней, разделяющий брачное ложе и жизнь, с её тяготами и радостями. В Артёме изначально чувствовался непоколебимый стержень, это была скала, на которую можно всегда опереться, которая будет стоять до последнего, пока не сломается физически, но не морально и не духовно. Ей так этого не хватало в жизни – этой поддержки, этого плеча рядом. Нет, она ни в коем разе не мечтала о роли нахлебницы, чтобы сесть на шею и свесить ножки, не собиралась перекладывать весь груз своих проблем на любимого. Василиса была вполне самодостаточной,