Люби меня люби. Нана Парнак
тела. И младенцы – редко розовощёкие, чаще с синяками, торчащими рёбрами, будто вопрошающие – какого чёрта эти нарики распочковались? Можно мне обратно?
– Бать, а можно на Катьке женится?
Я подавилась чаем. Все обернулись на Лёшика. Вот и следующие кандидаты на украшение стены. Та-дам. В голове я сразу стала прокручивать – кого мне подселят, если Катя съедет. Хоть бы не Татьяну Николаевну
Батя хитро прищурился.
– А сама Катька что думает?
Лёшик встал на колено. Катька зарделась и спряталась за меня, закрываясь своей копной рыжих, непослушных волос.
– Кать, ты согласна?
Катька заревела. Я чувствовала, как по моей шее текут её радостные слёзы.
– Ага.
Лёшка так и стоял на одном колене и тоже всхлипывал, покрываясь красными пятнами.
Пацаны обняли Лёшика.
– Чё плачешь? Хэппи-энд же! Любит.
Батя лучезарно хохотнул.
– Это всё хорошо. Обговорим. Но пока попридержите коней.
Все уселись кругом, Катька высморкалась.
– Господи, призри милостиво на рабов Твоих Ульяну, Екатерину, Георгия, Виталия, Алексея, Анастасию, Татьяну, Евдокию, Анну, Олега, прельщенного лестью чрева и плотского веселия. Даруй им познать сладость воздержания в посте и проистекающих от него плодов Духа. Аминь.
– Аминь.
11
Сначала мы молились, потом Батя показывал свежие материалы про наркотики, потом Витя признался, что очень хотел выпить пива и купил безалкогольное, потом мы опять молились и – наконец – Гоча вынес из подсобки поднос, заполненный конвертами.
Внутри каждого была зарплата за вычетом штрафов и свеженький проездной на шестьдесят поездок. Если кто-то переваливал за шестьдесят – то Батя, конечно, покупал ещё, но просил детализацию. Куда, зачем мы мотаемся. Бывших наркоманов не бывает, восемьдесят процентов срываются, а все мы пока даже не перевалили за год чистоты.
Первый конверт был Катин. Батя раскрыл его, что-то вспомнил.
– Екатерина.
– Я.
– Что у тебя нового, расскажи? Штрафы, приобретения, мечты?
– Вазу на объекте разбила. Вроде простили – сказали к счастью. Не обманули. Вон замуж зовут. Весна.
– Это хорошо. А ещё планы какие?
– Блять, забыла!
Катька засмеялась, заткула себе рот. Батя улыбнулся и вынул из конверта сто рублей – сразу кинул в копилку, стоящую за его спиной. «На корм котикам». Мат у нас тоже был под запретом.
Катя достала из-за спины пакет – а из него лаки, блёстки, лампу и пилки. Все собравшиеся склонились над ними, как над волшебными неоновыми артефактами.
– Я Бать, серьёзный человек. Сказала – научилась. Одобрите – пойду корочку получать.
Батя взял Катю за руку, подставив её длинные, переливающиеся ногти на просвет. Кивнул мне, перепроверил.
– Правда сама?
Я подтвердила:
– Сама-сама.