Четвёртый караул. Анастасия Сергеевна Латышева
на чердаке подушку, а затем ещё и наступил на неё, так что белые перья и пух мигом разлетелись во все стороны и облепили влажные боёвки. Ильюхин и Волошин осветили друг друга фонариками и захохотали. Они стояли по колено в перьях и были похожи на двух больших всклокоченных цыплят. Ильюхин в сердцах сбросил остатки подушки с крыши, но перья уже успели заполонить всё вокруг.
Закончив проливку, пожарные спустились вниз и смыли с себя остатки перьев. Остальные караульные уже собрались возле машин, чтобы перекурить самим и дать отдохнуть дому. Дождь утих. Пьянчужка, который, должно быть, всё это время зорким глазом наблюдал за происходящим из своего укрытия, выбрался из мокрых кустов и, пошатываясь, направился к своему разгромленному жилищу:
‒ Эй, туда нельзя! ‒ встрепенулся Касатов, и вместе со словами изо рта вырвался ни то дым, ни то пар.
‒ Да я только сигареты взять, ‒ вяло ответил мужичок и скрылся внутри.
Прошла минута, затем ещё несколько, а мужичок всё не появлялся. Это внушало некоторое беспокойство. Тяжело вздохнув, Касатов затушил окурок о подошву сапога и направился в дом. Волошин из любопытства пошёл за ним следом. Внутри пахло мокро и горько, с потолка капало, но дым уже рассеялся. В густых сумерках они всё же различили фигуру мужичка, который как ни в чём не бывало мирно посапывал на влажном диване под зияющей в потолке дырой…
***
Зачинался хмурый рассвет. Дождь давно закончился, но стало только холоднее, и в воздухе замелькали редкие снежинки. Холмы тонули в густом белом тумане, который резко контрастировал со свинцовым тоном неба. Эта лёгкая белёсая масса, подгоняемая ледяным ветром, быстро перемещалась и меняла привычные очертания пейзажа до неузнаваемости.
В восемь часов утра, как обычно, прозвенели три звонка, и караулы, раздирающе позёвывая, полностью одетые в боевые одежды с тяжёлыми сапогами и кислородными баллонами за спинами, собрались в специальном помещении с металлическими шкафчиками вдоль стен и синими буквенными отметками на полу в два ряда, где служебный кот уже занял место командира отделения. Начальник пожарной части Бубнов, невысокий грузный мужчина с одутловатым лицом и водянистыми голубыми глазами, вот уже десяток лет из своих сорока девяти каждое утро, за исключением нескольких дней в году, стоял посреди этой комнаты и отдавал приказы невнятным голосом с булькающими звуками, исходящими из глубин его большого живота:
‒ Караул становись!.. Для принятия дежурства разойдись!
Несмотря на то, что Андрей Васильевич повторял эту процедуру изо дня в день, он так и не сумел усвоить последовательность, всегда вносил сумятицу в строгий порядок, путался и задавал вопросы не впопад, а для экономии времени и вовсе что-нибудь упускал. Так, он напрочь игнорировал ту часть, где следовало бы проверить теоретические знания у заступающих в караул пожарных, разумно полагая, что они и так всё знают, чай, не первый год работают.
Сам Андрей Васильевич никогда не был рядовым бойцом и стал начальником пожарной части