Последняя секунда Вселенной. Алиса Веспер
могла бегать так, как человеческие бегуны и мечтать не могли.
Айвин и Аннабель сидели плечом к плечу и ели специальную высококалорийную пищу из тюбиков.
Айвину казалось, что им остается все меньше времени вместе. Он не понимал, страх это или предчувствие. Не понимал.
А еще он чувствовал такую свободу, которой не могло быть ни в одном городе. Здесь даже дышалось легче. Здесь он чувствовал то, что говорила ему старшая сестра когда-то давно, на руинах древних замков, на вересковых холмах под низким серым небом.
– Я выросла в подобном месте, – сказала Аннабель. – Ты говорил про развалины замка – у меня ведь было нечто подобное. Замок моей семьи тоже разрушается. Нужен ремонт, нужны деньги, которых никогда не было. Поэтому меня и пытались выдать замуж. До сих пор пытаются.
– Понимаю. Но поверь, это не худшее, что могут сделать родственники, – сказал Айвин и тут же спохватился: – Не подумай, я не сравниваю.
Саншель, и без магии почувствовав напряжение, тут же сменила тему:
– Как ты думаешь, Айвин, мы найдем там что-нибудь ценное?
– Не знаю насчет ценного. Но что-то точно найдем.
– Там есть что-то такое, чего мы, люди, не можем понять, – добавила Аннабель. – Не хватает оборудования. Но не только. Мы слишком узко мыслим.
– Эйрик боится, что мы можем там что-нибудь повредить, – кивнула Саншель. – Я слышала, он говорил об этом вчера.
– А то, что там может быть оружие, он не боится? – поинтересовалась Аннабель.
– Этот вариант мы тоже рассматривали. Поэтому Эйрик здесь. Как самый лучший инженер-пацифист, которого они смогли найти.
Айвин улыбнулся. Он не мог избавиться от чувства ностальгии. Где-то это все уже было. Возможно, в другом мире. Возможно, в другом времени.
Саншель ушла, и они снова остались вдвоем.
– Эйрик кое-что мне рассказал о тебе, – Аннабель положила руку ему на плечо. – Про твою семью. Надеюсь, ты не против.
– Нет, все в порядке.
– Я думала о твоей матери, которая тебя похитила. Это ужасно.
– Я ее почти не помню. Сестра говорила, что мать танцует в лунном свете, пьет амброзию и ворует у людей молоко.
– А отец? – осторожно спросила Аннабель.
Она впервые интересовалась его семьей. До этого они сохраняли дистанцию в разговорах о родственниках. Видимо, пришло время. Если и было когда-то правильное время говорить об этом.
– Я плохо его знаю. Он был… чем-то очень… – Айвин запнулся. Он вдруг понял, что не может подобрать слов. Отец казался темным пятном – абсолютно черным телом[11], поглощающим все мысли, все слова, которыми можно описать его. – Не знаю. Он был… Нет. Я не могу говорить о нем.
– Наверное, он владеет магией, – предположила Аннабель.
– Да, вероятно.
– А отношения у тебя были? – спросила она. – Вернее, я понимаю, что, конечно, были. Но? может, был – или есть – кто-то особенный?
– Да, конечно. Были особенные люди. И самая особенная женщина.
Аннабель замолчала, глядя вдаль, а потом все же произнесла:
– Ты ее все еще любишь? Или не ее, а кого-то другого? Или
Абсолютно черное тело – физическое тело, которое при любой температуре поглощает всё падающее на него электромагнитное излучение во всех диапазонах.