Темное солнце. Эрик-Эмманюэль Шмитт
тяги к этому пространству с единственным изменением: пустотой[19].
– Мы ошиблись, Ноам. Мы так стремились к Нилу, что он нас разочарует.
Нура решилась сформулировать то, чего я в глубине души боялся. По мере того как мы приближались к цели, мы все больше сомневались, что наш выбор оправдан.
– Ноам, зачем нам привязываться к какому-то месту? Мне хорошо там, где рядом ты.
Я соглашался с ней и подозревал, что с выбором мечты мы оплошали.
Но когда, избежав нескольких встреч с дозорными, бороздившими пустыню, мы вышли наконец к Нилу, нас сразила безусловная очевидность, и мы невольно прошептали:
– Это он![20]
Из пустыни мы вынесли два урока: нужно отказаться от одиночества и не бояться водных просторов. И потому решили искать поселение на берегу реки.
До сих пор для нас жизнь вдвоем означала уединение. Впервые Нура сошлась со мной, бежав из нашей деревни; тогда мы вели тайную жизнь в лесу, и единственным нашим товарищем был мой дядюшка Барак. В нашу вторую встречу, после того как Нура выходила меня в лесной пещере и я возродился, мы прожили у водопада счастливые, поистине райские дни, разгуливая нагими в полном уединении. Супружеской парой среди людей мы были только во время катастрофы, когда потоки воды разрушили наш мир и обрекли нас на скитания вместе с другими уцелевшими на нашем многострадальном ковчеге, когда нам сопутствовали слезы, ужас и долг по отношению к нашим несчастным попутчикам.
Оазисы излечили нас от боязни людей, а пустыня – от ужаса перед разгулом волн, укоренившегося во время Потопа. Намыкавшись по засушливым барханам и настрадавшись от жажды, мы забыли о своем недоверии к воде, к ее изобилию; теперь мы боялись ее недостатка. Смогли бы мы полюбить берега Нила, если б не скитались по каменным россыпям и песчаным холмам, не натерпелись страха перед гиенами, притаившимися за выступом скал, не нагляделись на побелевшие скелеты? Смогли бы спокойно взирать на захватывающие летние разливы реки? Не думаю.
Если уж мы подвластны капризам богов, лучше терпеть избыток воды, чем ее исчезновение.
После многих блужданий, минуя угрюмые берега, утыканные хилыми пальмами, мы наконец выбрали живой, изобильный, густолиственный участок, заросший тростником, небесно-голубыми лотосами, пурпурными водяными лилиями, где гранатовые деревья, сикоморы и тамариски наперебой хвалились своими цветами, плодами и оттенками зелени. Повсюду порхали птицы, копошились насекомые. Здесь были разбросаны десятка три домов, в отдалении друг от друга. Поначалу мы удивились, обнаружив, что они выстроены из кирпича – в то время строили деревянные или глинобитные[21] жилища, – но оценили выбор этого материала позже, только в разгар лета, во время половодья: кирпичные стены перед натиском воды устояли, а деревянным и глинобитным его было бы не выдержать. А разброс домов – в знакомых нам деревнях дома тесно жались друг к другу – объяснялся нерегулярностью
Позднее я узнал, что видеть пустыню, когда испытываешь жажду, значит не видеть ничего; я открыл ее соблазн, ее духовную энергию, ее ослепительную тишину, замешанную на тайной музыке. Сегодня мы лишь движемся от оазиса к оазису по унылым просторам. Как жаль, что ты вечно стремишься куда-то прийти! Цель обесценивает путь. Надо идти не куда-либо, а просто идти.
Тогда мы не знали о великом терпении Нила. Мы думали, что он был всегда. Мы не подозревали, что это чудо жизни, этот зеленый змей посреди бескрайних и мертвых пустынь появлялся на планете постепенно, что он тридцать миллионов лет неутомимо пробивал свое русло, спускаясь с высоких африканских плато, протекая по гранитным глыбам и разъедая их, выглаживая и шлифуя, а затем принося каждое лето ил, обеспечивавший плодородие земель Египта.
Человечество долго не ведало о происхождении и эволюции загадочного Нила. Происхождение? Для древних египтян он символически начинался с первого водопада, оттуда, где находится святилище Хнума; выше Нил связывался с именем Нуна, воплощавшего изначальную водную стихию; лишь в XIX веке удалось подняться к истокам Нила и выяснить, что он возникает при слиянии Белого Нила, текущего из озера Виктория на экваторе, и Голубого Нила, берущего начало в озере Тана в Эфиопии. Эволюция? XX век определил ее этапы.
В представлении древних народов география не имела истории. Мы понимали лишь длительность человеческой жизни, не подозревая о длительности геологической. В этой древней реке мы видели только свежую, юную и живую воду. Но геология наделила географию толщей времен.
Если не считать построек в Стране Кротких вод – Месопотамии, – где применялись кирпичи из глины, высушенной на солнце или обожженной в печи.