Темное солнце. Эрик-Эмманюэль Шмитт
Не позволю ему больше играть в эти игры. Я решил порвать с ним, поблагодарить за пирожки и заверить, что как-нибудь выкарабкаюсь сам.
– Послушай, Пакен, я…
Он прервал меня решительным жестом и встал.
– Идем, я тебя забираю с собой.
– Куда? – довольно агрессивно заупрямился я.
Он развернулся, подошел ко мне вплотную.
– Ты любишь женщин?
– Что? – опешил я.
Он коснулся меня всем телом, губами тронул мой рот, я услышал его дыхание.
– Зачем ты меня об этом спрашиваешь? – возмутился я.
– Потому что это необходимо. Или мы расстаемся.
Этот разговор двух глухих меня бесил, и я упирался. Пакен нахмурился и помрачнел:
– Ты любишь женщин – да или нет?
– Да.
Пакен расслабился, просиял.
– Вот и чудно! Ты напугал меня, я уж подумал, что ошибся на твой счет. Все хорошо.
И быстро зашагал в город, я едва поспевал за ним.
Заведение меня ошеломило. Оно резко отличалось от убогих лавчонок, которыми кишели торговые улицы: располагалось оно в квартале Птаха особняком, в нескольких шагах от храма, и занимало роскошный дом с четырьмя фасадами, небольшой дворец, к которому вела обсаженная сикоморами аллея. Двое охранников решали, кого можно впустить. Они почтительно склонились перед Пакеном, и, когда дверь отворилась, в лицо мне ударила волна ароматов, пряных, мускусных, цветочных и фруктовых, – они были восхитительны.
По словам моего провожатого, тут можно было найти лучшие косметические средства, поскольку знаменитый парфюмер Падисечи устроил мастерскую как раз на здешнем заднем дворе.
– К нему идут со всего Египта, – уверял Пакен, – со всего света! Никто не умеет смешивать, сочетать и сохранять ароматы, как Падисечи. У него исключительный нос. Но здесь ты его не встретишь, он живет в другом месте. К тому же он часто отправляется в странствия на поиски редких цветов, неведомых смол и ценных древесных пород. Торговлю ведет Фефи, его бывшая жена. Они давно разошлись из-за несходства темпераментов, но работают вместе – их деловая связь оказалась более прочной.
Едва Пакен назвал имя, как к нам выбежала соблазнительная, довольно пухленькая говорливая женщина.
– Ах он, шалун, опоздал сегодня! Из-за него весь Мемфис плачет с самого утра. Ему невдомек, сколько слез мне пришлось осушить по его милости. Да я и сама была вся в слезах.
Она заливисто рассмеялась, не скрывая театральности своего тона. Ее ухоженные иссиня-черные волосы были подхвачены лентами. Пакен приветственно махнул ей рукой:
– Ты перестанешь дуться, Фефи, когда увидишь, что у меня для тебя есть.
– Что он мне притащил, этот шалун? Ах, еще одного шалуна… И как его зовут?
Я понял, что она обращается ко мне и ждет ответа, когда на меня уставились ее фиолетовые глаза.
– Меня зовут Ноам.
– Какой он забавный! Ноам… Такого у меня еще не было. Ноам… А он согласен?..
В этот момент на пороге возникла матрона лет пятидесяти, в завитом парике и роскошном облачении;