Анна Шелкова. Владимир Аполлонович Владыкин
чего доброго молодые люди из приличных семей будут относиться к ним неуважительно? Об этом первой заговорила Наташа и вызвалась серьёзно поговорить с матерью, чтобы она сама развелась с отцом. Довольно уже мстить ему за изуродованную жизнь, пора освободиться от стягивающих пут и попробовать начать жить отдельно друг от друга.
В пьяном виде говорить с матерью было бесполезно. И разговор отложила наутро.
На следующий день Галина Егоровна долго спала, разговор опять отложили до вечера. Лично Людмила уже неоднократно выслушивали жалобы матери, что из добропорядочной женщины отец превратил её в бездушную машину. Вот почему своим пьянством она восстала против него. А ещё, будто бы у отца была любовница, у которой подолгу пропадает, вот поэтому долго задерживается на работе. И по воскресеньям к ней уезжает? Пусть найдёт ещё такую же дурочку, которая ему безоговорочно верила, как она…
Прокрутив в сознании воображаемые ответы матери, Людмила облегчённо вздохнула. Как бы Галина Игоревна не винила Николая Сергеевича, она попала под влияние оголтелой своры. От дельцов она получала какие-то средства на свои увеселения. Галине Егоровне говорили, что у них так заведено, а когда-нибудь она вернёт долг, без этого им нельзя хорошо ладить…
Настал момент, когда Николай Сергеевич был вынужден передоверить семейный бюджет старшей дочери, которая на своё усмотрение, если мать выходила из запоя, выделяла ей деньги. А потом стала отказывать в доверии, поскольку уже не раз случалось, когда выданные на продукты деньги, она пропивала.
– Вот и готовьте сами, и ходите по магазинам, и убирайте квартиру, а я вам больше не домохозяйка и не домработница! – кричала исступлённо Галина Егоровна. – Как будто только я проматываю деньги. Да у меня на вино есть свои!
– Где же ты берёшь, мама? – поинтересовалась Людмила.
– Добрые люди ссужают, не то, что вы! – возмущённо качала та головой, а глаза при этом нервно и злобно блестели, словно перед ней была не дочь, а мошенница.
– А чем долги возвращаешь?
– Бессрочная ссуда, да, беспроцентная! Люда, если хочешь знать, могу вернуть, а могу… – она не договорила, резко, отчаянно махнула рукой, посмотрела на дочь с застывшей в глазах болью.
Людмила перехватила её взгляд, начиная что-то понимать.
– Да о чём ты говоришь? Где же в наше время есть такие добрые люди? – недоверчиво переспросила дочь, подозревая, как бы мать уже не стала заговариваться или её действительно впутали в какие-то махинации.
– Уж, всё тебе скажи, Людочка, не-ет, так не пойдёт, потом спать не будешь, – в насмешку проговорила Галина Егоровна, и помахала, небрежно поддразнивая рукой, затем отвернулась и закурила сигарету…
Вечером, вспомнив этот давний разговор с матерью, Людмила с ходу пошла в её комнату посмотреть, что делала мать. Наташи ещё не было из школы, где преподавала историю.
Галина Егоровна что-то искала в плательном шкафу, изрядно покачиваясь из стороны в сторону.