Афганский перевал. Александр Тимофеевич Филичкин
вёл беседу с полицейским начальником, он так громко кричал, что совершенно сорвал себе горло. Теперь он не мог сказать ни единого слова и молча кивнул.
Затем, повернулся к товарищам и показал им руками, что пора выезжать. Завлаб устало поднялся в «кунг» казахской «шишиги». Устроился рядом с больным и постучал кулаком в переднюю стенку.
Степан и ботаник уже находились в кабине. Мотор громко взревел. Машина слегка задрожала и вместе прицепом покатилась вперёд.
Ближе к полудню, россияне вернулись к увалу, где стоял грузовик их команды. Калачов вылез из тесной кабины и поплёлся пешком на вершину холма. Он очистил, как мог свой костюм. Бросил баллон с распылителем на свободное место в кабине. Уселся за руль, повернул ключ зажигания и спустился к подножью. Здесь он встал позади «газона» казахов и поехал к кочевью.
Спустя полчаса, две машины почти подошли к той незримой границе, где их оставил Рахман. В этот момент телефоны, лежавшие в кабинах «шишиг», одновременно ожили. Молодой проводник включил в своём аппарате «режим конференции» и сообщил россиянам, куда им следует двигаться.
Оказалось, что место посадки находилось в десяти километрах на север. Причём, ехать пришлось по той самой местности, что тянулась между «долиной шайтана» и незримой границей, которую не пересекали казахи. То есть, по так называемой, «отчуждаемой зоне», расположенной у огромного кратера.
Степан глянул на карту, забытую в тесной кабине казахским водителем. Парень увидел, что же находится в том самом месте, куда их направляли? Там обнаружилась большая проплешина грязно-серого цвета.
– «Всё правильно». – сказал себе парень: – «Наверняка, это такыр, где не растёт ни единой былинки. К тому же, он далеко в стороне от кочевья Кадыра. Пастухи туда никогда не заходят. Так что, они не подцепят дурную болезнь».
Минут через двадцать езды, степь вокруг изменилась. Она стала ровной, как скатерть, лежащая на гладкой столешнице. Трава совершенно пропала. Пошла голая глина, покрытая небольшими кристаллами соли.
– «Так я и думал» – хмыкнул водитель: – «Сразу понятно, что здесь по весне собирается влага. Она не стекается в озеро, как возле кочевья Кадыра, а стоит тонким слоем на всей территории. Летом наступает жара. Вода испаряется, а соль остаётся. Земля приходит в негодность. На ней ничего не растёт».
Вдруг Чистохвалов начал стучать в переднюю стенку кабины. Степан затормозил и посмотрел в зеркало заднего вида. Боковая дверь у длинного «кунга» открылась. Из неё вылез завлаб. Он встретился взглядом с водителем и показал ему скрещённые руки.
– «Понятно. Приехали». – кивнул устало водитель. Степан заглушил работавший дизель и вылез из тесной кабины. Он встал в тень от высокого кузова. Опустился на землю и привалился спиной к колесу. Оно оказалось хорошо разогретым от езды по горячей степи.
Солнце висело в своей высшей точке и светило на полную силу. Температура в костюме поднялась удивительно сильно. Как показалось Степану, в нём можно было варить куриные