Эмма Дженкинс. Елена Добрынина
величественными строениями и пронизывающим ветром с Виенны. С другой стороны, какая разница, где находится школа, если я никого там не знаю?
Я равнодушно кивнула, соглашаясь.
– Мы будем приезжать к тебе на каникулах, – поторопилась подбодрить меня сестра.
Я недоуменно посмотрела на нее.
– Ну, па сказал, что в первый год воспитанников распределителя не отпускают домой.
У меня уже не было сил расстраиваться. Одной плохой новостью больше, одной меньше.
– Хорошо, – кивнула я, помолчав немного. – Когда нужно ехать?
– Ма растерянно переводила взгляд с меня на па и Лиз.
– Через три дня, малышка, – па подошел совсем близко, помог подняться, а затем, как в детстве, посадил меня к себе на колени, гладя по голове. – Доберемся на цеппелине до Лиденбурга, а оттуда на паровике и до Далвертона доедем. Когда бы еще выбрались? Поговорим по душам с директором, осмотримся, и, думаю, все окажется не так страшно. И даже принесет тебе пользу. И я сейчас не только об исследовании твоего дара. Ты знаешь, как я ценю мнение мастера Брейди. Вот кто умеет чувствовать людей! Разумеется, я беседовал с ним, чтобы узнать, как там дела у моих девочек.
Па хитро прищурился.
– Хотите узнать, что он о вас рассказал?
– Конечно! – Лиз сразу подобралась и замерла. Даже я, несмотря на уныние, кивнула, теперь уже энергичнее.
Дядя Джим потрепал дочь по чуть растрепанным белокурым локонам.
– Он назвал вас «шкатулочками с сюрпризом». Знаете, были в свое время в ходу такие розыгрыши: дарили подарки, но так, что с первого взгляда и не поймешь, что же это такое. Протягивает, например, кавалер даме дешевую коробочку из тростника, бечевкой перевязанную. Дама в слезы, коробочку с презрением отвергает, а развяжи она бечевку, увидела бы колье из бриллиантов. Ну вот, и вы таковы, по мнению Брейди. Не то, чем кажетесь на первый взгляд. На Элизабет посмотришь – легкомысленная простушка, а приглядишься – такую не проведешь, она сама тебя в два счета переиграет.
Па рассмеялся.
– «Учебник хозяйственных операций в розовой обложке», – так он, кажется, говорил.
Тут уже и я не выдержала и хихикнула, до того потешным было негодующее лицо сестренки.
– А вот про тебя, Эмма, он сказал так: «кинжал в холщовых ножнах». Ты молчаливая и кажешься робкой, а на самом деле ты боец. И я с ним согласен. Ты сильнее, чем думаешь, дочка.
От этих слов и от голоса, которым это было сказано, подозрительно защипало глаза, и я уткнулась носом в жилет па.
– И раз это так, а я уверен, что так, то стоит подумать: а место ли кинжалу в кондитерской лавке?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Просто обещай мне подумать об этом. А к разговору мы вернемся чуть позже. Дорогая, не выпить ли нам отвара? – обратился па к супруге.
И та начала суетиться и распоряжаться о вечерней трапезе. Мой же отвар так и стоял нетронутым, и есть не хотелось.
– Я, пожалуй, пойду