Ветер сулит бурю. Уолтер Мэккин
странице?
«О черт, – страдал Мико, – а еще чего? Неужели он никогда не кончит, черт бы его взял? Еще месяц, и я со всем этим навсегда распрощаюсь, слава Тебе, Господи. И с примерами, и с ирландским, и с английским, и с катехизисом».
Но в конце концов Папаше все-таки пришлось сказать:
– Урок окончен, можете расходиться.
Для своего роста сын Микиля, Мико, мог бегать очень быстро, и, можете не сомневаться, сейчас он бежал быстро. При его размерах ему легко было растолкать всех и первым выскочить на улицу, и он первым побежал к лодкам. Он был босиком, как и все остальные, и коричневые от солнца широкие ступни несли его не за страх, а за совесть. Он пробежал мимо церкви, в один миг пересек улицу и помчался дальше, не останавливаясь, пока внизу не показался отцовский баркас. Он прыгнул в него прямо с причала, пренебрегая лестницей, и опустился, как птица, на палубу, к крайнему удивлению деда, возившегося у кормы.
– Гонятся за тобой, что ли, прости Господи? – спросил он.
– Деда, макрель пошла! – выкрикнул Мико, чуть не задохнувшись.
Дед возвел глаза к небу.
– Господи Боже наш, – сказал он. – Слышали вы что-нибудь подобное? Чтобы мой молодец Мико летел ко мне сломя голову с новостью, которую я мог сообщить ему еще три недели тому назад?
– Дай нам пару лесок, деда, а? – умолял Мико. – Ей-ей, с ними ничего не случится. Я их тебе обратно принесу.
– А куда ты собираешься идти? – спросил дед.
– К докам. Там лучше. Мальки там скапливаются, и она идет за ними. Ну, скорее, деда, а то я последний туда приду.
– Слушай, Мико, – сказал дед, – выучишься ты когда-нибудь терпению? Думаешь, ты скорее наловишь, если помчишься как оглашенный за этой паршивой рыбешкой, которой мне, кстати сказать, и даром не надо, разве только если она выпотрошена да зажарена живьем. Да не пори ты горячку! Ну! Знаешь, тише едешь, дальше будешь.
Мико глубоко вздохнул, перестал суетиться, даже присел. Потом улыбнулся.
– Ладно, деда, – сказал он. – Я уже терпеливый.
И действительно, можно было подумать, что так оно и есть, хотя каждая жилочка в нем трепетала от нетерпения.
– Вот так-то оно лучше, – сказал дед, нагибаясь к ящику и вытаскивая оттуда намотанную на деревянную катушку леску с тяжелым свинцовым грузом, прикрепленным над крючком. – Эта тебе не понадобится. Тяжеловата будет. Собственно, для макрели, когда она так валит, катушки ниток да старого гвоздя хватит. – И он принялся отвязывать грузило от лески. Медленно. Тщательно.
Мико хотелось нагнуться и выхватить леску у него из рук, но он сдержался и только кусал костяшки пальцев белыми зубами. Мелкие у него были зубы по такому большому лицу, и росли они немного внутрь. «Совсем как у щуки, – сказал как-то дед, – так вот у щуки устроены зубы – если укусит, то уж не выпустит».
– А как ты сегодня в школе? – спросил дед, методично разбирая пальцами лески.
– Плохо, – сказал Мико. – Я, деда, ужасный идиот. Я, видно, глуп как пробка. Отчего это Бог