Квартирантка. Татьяна Чекасина
показ «апартаментов» Людмилы. В маленькой: кровать, шифоньер, трельяж с ящиком для украшений и косметики. В окне – деревья, так любимые с детства; тогда они не глядели в окна. Теперь и днём полумрак. Другая комната: канделябры, вазы, горка-шкаф (дорогая утварь, сувениры). Улыбаются на улыбку нефритового Будды, купленного в Китае. Слушают рокот моря в огромной раковине с далёкого курортного побережья. Людмила отдыхает в недорогих турах, но регулярно.
– Это вы нарисованы? – Марина говорит грубовато, как-то фальшиво.
– Моя прабабушка. Портрет кисти знаменитого художника… «Дама в бархатной накидке».
А девочка в уютном уголке, где компьютер. У Людмилы и на работе, и дома.
– А Интернет есть? – голос у Юли, как у матери, грубый.
– Есть, – радует ребёнка Людмила.
– Нам опять задали… Но у меня нет.
Её отец, напротив, говорит вежливо и тонко:
– Как бы меня не выгнали. Я наши могу, а у хозяина мечта ремонтировать только иномарки.
– Уволить без выходного пособия не имеют права, – информирует Людмила, защитница народа.
И говорит, что работает в такой организации, которая имеет цель решить проблемы малоимущих. В ответ кивки.
Вернулись на кухню. У соседей к чаю дешёвые приторные сладости. У Людмилы – купленные в элитной кондитерской. Юля уминает три пирожных, обделив более тактичных родителей. «Бедный ребёнок»! – думает народоволка.
– Ну, как? – Они с Русланом в кафе.
Напротив пепелище Бауманского рынка. В одном ряду: пожар, кончина Косиной, въезд в квартиру Рыкаловых. Рыкаловы – фамилия её нынешних соседей.
– Нормально.
На лице Руслана – доверие. Такое выражение не обманывает Людмилу. Они встретились не так давно на презентации книги Осётрова. «А что вы делаете?» «Тексты пишу». И он уговаривает её работать для рекламы. Руслан в рекламном агентстве. Платить будут немало. Ну, нет, народоволец – это мировоззрение.
– …но что-то не так?
– Люди они простые.
– А ты – нет.
– Те были вообще из глухой деревни! Павел Иванович Косин, рабочий на АЗЛК, культурный, деликатный, умер довольно рано. Ксении Прохоровне, лаборантке там же, было нелегко с двумя дочками материально, но не брали и рубля, если рубль не их. Мой папа работал в главке, чёрная икра в холодильнике на кухне.
Да, так было в их коммуналке неподалёку от Разгуляя и от площади Трёх Вокзалов, которую она именует, как раньше, Комсомольской.
– Прямо «Моральный кодекс строителя коммунизма»: «Человек человеку друг, товарищ и брат». – На лице Руслана догадка. – И кроме этих, ты не знавала других партнёров коммунального житья.
Вот и ответ: откуда у неё неприятное недоумение, глядя на новых. В квартиру въедут другие люди, а она представляет таких же. Руслан иногда и не договорит, а в голове – ответ.
– Надо воспитывать массы.
– Ты не контактировала напрямую с современными «массами».
– Это никак не изменит мои принципы. Царское правительство не слушало