Второй том «Мертвых душ». Замыслы и домыслы. Екатерина Дмитриева
состояний Он наградил меня такими небесными минутами, перед которыми ничто всякое горе. Мне даже удалось кое-что написать из «М<ертвых> душ», которое все будет вам вскорости прочитано, потому что надеюсь с вами увидеть<ся>. Мне нужно непременно вас видеть до вашего отъезда в Россию и о многом кой-чем переговорить.
Как бы то ни было, о возможном возврате к только что сожженным «Мертвым душам» свидетельствуют «Заметки, относящиеся к 1‐й части», впервые опубликованные П. Кулишом под заглавием «Заметки на лоскутках. К 1‐й части», в особенности финальная их часть («Весь Город со всем вихрем сплетней, преобразование бездельности жизни всего человечества в массе. <…> Противуположное ему преобразован<ие> во II <части>, занятой разорванным бездельем»)71.
Одновременно Гоголь возвращается к своему первоначальному намерению отложить путешествие в Иерусалим до окончания второго тома. «Из всех средств, на меня действовавших доселе, – пишет он Н. М. Языкову, – я вижу, что дорога и путешествие действовали благодетельнее всего. А потому с весной начну езду и постараюсь писать в дороге. Дело, может быть, пойдет, тем более что голова уже готова. Бог милостив, и я твердо надеюсь. Странная судьба книги „Путешествие в Иерус<алим>“ Норова, которая никак не может до меня доехать, показывает мне, что в этот <год> еще не судьба ехать и мне в Иерусалим. Впрочем, эта поездка в таком случае только предпринималась, если бы я сам был готов и кончил свою работу, без которой мне нельзя ехать, как следует, с покойной совестью» (письмо Н. М. Языкову от 14 (26) февраля 1846 г., Рим).
Месяцем ранее он описывает А. О. Смирновой свое римское окружение и светских людей, погрязших в суете (а среди них и графиню Ростопчину), как именно тех, для кого в первую очередь предназначен второй том «Мертвых душ»:
Мне трудно даже найти настоящий дельный и обоюдно-интересный разговор с теми людьми, которые еще не избрали поприща и находятся покаместь на дороге и на станции, а не дома. Для них, равно как и для многих других люд<ей>, готовятся «Мертвые души», если только милость Божья благословит меня окончить этот труд так, как бы я желал и как бы мне следовало. Тогда только уяснятся глаза у многих, которым другим путем нельзя сказать иных истин. И только по прочтении 2 тома «М<ертвых> д<уш>» могу я заговорить со многими людьми сурьезно (письмо от 15 (27) января 1846 г., Рим).
В следующем, февральском, письме Гоголь вновь делится со Смирновой своими сомнениями, надеждами и планами:
Голова и мысль вызрели, минуты выбираются такие, каких я далеко недостоин, и во все время, как ни болело тело, ни хандра, ни глупая, необъяснимая скука не смела ко мне приблизиться. Да будет же благословен Бог, посылающий нам всё! И душе, и телу моему следовало выстрадаться. Без этого не будут «Мертвые души» тем, чем им быть должно. Итак, молитесь обо мне, друг, молитесь крепко, просите молиться и всех тех, которые лучше нас и умеют лучше молиться, чтобы молились о том, дабы вся душа моя обратилась в одни согласно-настроенные струны и бряцал бы в них сам Дух Божий. <…> Лето все буду ездить по
Сочинения и письма Н. В. Гоголя: в 6 т. Т. 4: Мертвые души. СПб.: изд. П. А. Кулиша, 1857. С. 546–548; см. также: Сочинения Н. В. Гоголя. 10‐е изд. Т. 3. С. 254–255; ПСС‐1. Т. VI. C. 692–693; ПСС‐2. Т. 7. Кн. 1. 759 (опубл. под названием «К 1-й части»). Ю. В. Манн, правда, полагал, что заметки эти могли быть написаны раньше, в 1840 году, когда Гоголь, «завершая работу над первым томом, одновременно приступил ко второму» (В поисках живой души. С. 195; уточненную датировку (1845–1846 годы) см.: ПСС‐2. Т. 7. Кн. 2. С. 813).