Второй том «Мертвых душ». Замыслы и домыслы. Екатерина Дмитриева
(письмо от 13 (25) января 1847 г., Неаполь)83.
Когда «Выбранные места…» наконец увидели свет – а произошло это в 1847 году, – то разгоревшаяся вокруг них полемика сделала очевидной связь, что существовала между новой книгой и замыслом второго тома гоголевской поэмы. Критики самых разных направлений обсуждали вопрос о возможности продолжения Гоголем работы над поэмой, проецируя идейный пафос «Выбранных мест…» на еще не написанный второй том «Мертвых душ». В. Г. Белинский отвечал на вопрос отрицательно, поскольку уже в «Выбранных местах…» увидел «потерю человека для искусства»84. С. Т. Аксаков посчитал намеченную в «Выбранных местах…» перспективу противоречащей самой природе искусства:
Что касается до писем Гоголя к Смирновой, то это прежняя манера Гоголя выпутываться из какой-нибудь прорухи. Второму тому я не верю: или его не будет, или будет дрянь. Добродетельные люди – не предметы для иску<с>ства. Это задача неисполнимая. Я надеюсь, что Гоголь примется за прежние пустячки и побасенки: тут я надеюсь опять наслаждаться творческими произведениями (письмо И. С. Аксакову от 3 апреля <1847, Москва>85).
Того же мнения придерживался и брат Николая Станкевича А. В. Станкевич в письме Н. М. Щепкину от 20 февраля 1847 года:
Вряд ли после такой книжицы дождемся чего-нибудь путного от Гоголя86.
И. С. Аксаков, напротив, именно в новой тенденции, проявившейся в незадолго перед тем вышедшей книге, увидел залог успеха продолжения «Мертвых душ»:
…мне кажется, что Гоголь искренен, что он действует так по обязанности, налагаемой на него убеждением, что все это может быть полезно людям. Слышится иногда истинный, пронзительный голос душевной муки; право, слышатся иногда слезы! Я убежден, впрочем, что все это направление не помешает ему окончить «Мертв<ых> душ». Что если «Мертвые души» явятся, если просветленный художник уразумеет всю жизнь, как она есть, со всеми ее особенностями, но еще глубже, еще дальше проникнет в ее тайны, не односторонне, не увлекаясь досадой и насмешкой – ведь это должно быть что-то исполински-страшное. 2‐й том должен разрешить задачу, которой не разрешили все 1847 лет христианства (письмо к С. Т. Аксакову от 25 января 1847 г.; Калуга87).
Отдельный интерес представляет так и не увидевшая в свое время свет статья декабриста Г. С. Батенькова, написанная им в 1849 году в Сибири в связи с сообщением о выходе в свет второй части «Мертвых душ» Гоголя. Как нельзя лучше отражает она умонастроения эпохи: нетерпеливое ожидание продолжения поэмы и вместе с тем сомнения в том, сумеет ли «настоящее поколение», которое «оглушено временем и пространством», а также «нынешний Парнас», погрязнувший «в прозаической письменности», «встретить, как должно, новый труд известной знаменитости»88.
Отклик заканчивается выражением опасения, что в продолжении «Мертвых душ» вновь скажутся те мистические настроения, которыми уже были проникнуты «Выбранные места…»:
Третья часть «Мертвых душ»
О том, что речь здесь идет о «Выбранных местах…», см.: ПСС‐1. Т. XIII. С. 488; иную версию см.: В поисках живой души. С. 221. Об истории путешествия Гоголя по Святой Земле см.:
Литературное наследство. Т. 58. С. 702; то же: История моего знакомства с Гоголем. С. 236.
Литературное наследство. Т. 58. С. 700.
[Статья Г. С. Батенькова, написанная в связи с сообщениями о выходе в свет второй части «Мертвых душ» Гоголя (1849)] / публ. Т. Г. Снытко // Литературное наследство. Т. 60: Декабристы-литераторы: [Ч.] II. Кн. 1. М., 1956. С. 317.