Мой сводный тиран. Адалин Черно
мило общается, а берет ее за руку, склоняется к губам и…
Нет. Я отчаянно мотаю головой, чтобы прогнать эти видения. Вырвать их из души и не думать.
– Твою мать, Марина!
Голос Глеба теперь такой, что я едва различаю слова. Ощущение, что он бежал долгую дистанцию и резко остановился, из-за чего его дыхание сбилось, стало прерывистым и непривычно тяжелым. Не сразу понимаю, что его губы касаются моих, что он умело целует меня и не позволяет отстраниться даже тогда, когда я делаю попытки оттолкнуть его.
– Я не отпущу тебя, слышишь? – шепчет он в перерывах между поцелуями. – Плевать на отца и скандал. Плевать, малыш, я заберу тебя, увезу.
Я верю ему. Каждому слову верю и хочу, чтобы так было. Чтобы он забрал меня, увез туда, где мы сможем быть вместе. Моя любовь к нему глупая, одержимая и… первая. Я боюсь, что она пройдет, но сил с ней бороться нет. Когда он не рядом, сердце болит и кровоточит, а тело отказывается есть, спать и даже дышать.
Глава 8
Глеб изменился. Я не сразу поняла это, потому что вчера эмоции были сильнее меня, но он другой. Будто вырос и возмужал. А еще – стал в разы нахальнее, чем прежде. Его взгляд, уверенный и цепкий, проходится по моему лицу и останавливается на губах. Закатив глаза, машу перед его лицом рукой.
– Глеб Давидович, чтобы смотреть мне в глаза, нужно поднять взгляд повыше, – комментирую я и встречаюсь с его взглядом.
Он смотрит так же, как и тогда. В одном я ошиблась. Взгляд его все так же пробирает до костей, все так же заставляет меня чувствовать себя неуверенной маленькой девочкой, какой я была три года назад. Неопытной и несмышленой, готовой поверить в любовь парня, который сначала наобещал, а потом нашел другую.
В груди все еще больно сжимается, когда я смотрю на него. Воспоминания рисуют картины одну за другой. Слова, что Глеб говорил мне, обещания, которыми он сыпал, и убеждение, что он никогда, никогда меня не отпустит и не отдаст.
Глеб стоит в паре шагов от меня, и я позволяю себе пройтись взглядом по его строгому лицу. Сейчас он не выглядит тем взбалмошным, не думающим ни о чем парнем, каким был несколько лет назад.
Глеб вырос. Его взгляд стал жестче, черты лица теперь более четкие. Под глазами залегли тени, будто последний месяц он спал по нескольку часов в день, а не как полагается нормальному человеку. В целом же он все тот же Глеб. Даже прическа – и та не изменилась. У него темные волосы с ирокезом и коротко выбритыми боками. А еще щетина, которую раньше он гладко сбривал. Сейчас она делает его взрослее и серьезнее.
– Мои глаза тоже выше, Марина, – глухо говорит он и делает шаг ко мне.
Я будто выныриваю из сна и отворачиваюсь, чтобы взять со стола папку с документами и наконец отойти.
– Я все поняла, Глеб Давидович. Впредь никаких опозданий.
Он чуть кривится, будто ему самому неприятно поставленное условие. Да что греха таить, мы не сможем нормально работать, это заметно. Глеб будет напирать и ставить условия, а я не смогу им следовать. Даже сейчас. Он сказал об опоздании, и мне уже интуитивно