Точка бытия. Рассказы, повести, притчи, стихи. Любовь Ржаная
и он что?
– А говорит, видел я ее без юбки. Все равно толстая.
Надя побледнела.
– Где это он меня видел без юбки? когда?
– Вот и я спросил. На пляже, говорит, на речке нашей Вонючке.
– Ах вон где! А сам-то! Пузо с два арбуза! Гад какой, еще позорит при всех. И ты не дал ему в глаз?
– Дал.
– Что, просто за это? – Надя аж села.
– Нет, не за это. Я решил всю правду выпотрошить, повел его после работы в пивную. Угостил и спрашиваю: почему ты на мою жену зыркаешь? глаз положил, что ли?
– Ну? А он? – Надя оживилась и села поближе к мужу.
– Да он мне так ответил, что и пришлось дать в глаз.
– Дурак! не ревнуй! я с ним на одном поле… не сяду.
– Вот он мне так и о тебе сказал.
– Какой подлец…
– Да, он больше мне не друг.
Надя помолчала.
– А почему ты сразу не сказал, что все из-за меня вышло? и что он тоже тебе тогда съездил? «Ой, я упал, я упал», – передразнила она Васю. Вася вздохнул.
– Да я не за это дал в глаз.
– А за что???
– Думаю, надо как-то сгладить. Чуял, что занимать у него придется. Решил перевести на политику. Ну и спрашиваю: а ты, Леша, за кого нынче голосовал? Я, мол, вот за этого.
– И???
– А он тут, ничего не говоря, и дал мне в морду. А потом уже я его отоварил. Не надо было его поить.
Василий вздохнул, вспомнив, как дома ему теща добавила, принесла ж ее нелегкая в тот день.
Повисло молчание. Надя встала с дивана и снова пошла на кухню. Погремела там сковородками и вернулась.
– Дураки мы с тобой, Вася. Ну на хрена было лезть в политику??? Теперь и занять не у кого, и в Крым не возьмет, на фазенду.
– В какой еще Крым?
– Так он же Леша Крымский!
– Это кличка такая.
– Я и знаю! А что он, не крымский?
– Вроде тульский. А фамилия у него Гонобошин. Вино любит крымское.
– Елки-палки… а я-то думала… купальник покупала… только пятен наставила в речке, на новом-то.
Вася вскипел.
– Ты что, ради Гонобошина купальник новый покупала???
– Не для Гонобошина! для Крымского!
Теперь у Нади был фингал. Как на работу завтра идти? Только в черных очках.
Девочка с куклами
Тимофеевна возвращалась из Питера, где проведала перед началом учебного года внуков, Мишку и Сережку. Драчуны, непоседы! А бабушку как любят! Сын проводил, посадил на поезд, донес до ее места в середине плацкартного вагона сумку с гостинцами. Невестка не провожала, но крепко расцеловала ее дома, перед расставанием. Тимофеевна ехала не в Москву – ей надо было выходить ночью, на полпути. А сейчас теплый августовский вечер. Домой едет, отдыхать, скучать, думы думать, дел себе искать… хороша ты, пенсионерская жизнь…
Расположилась на нижней полке, и проводница сразу сняла ей с верхней и матрас, и подушку, и плед, дала полиэтиленовый пакет с чистым бельем. Можно было стелить постель. А ложиться рано, до полной темноты еще час-полтора.