Кодекс бесчестия. Неженский роман. Елена Котова
в Туле решил только наполовину, придется теперь этих директоров заводов и концернов, что прикидываются на совещаниях простаками, отлавливать в Москве, снова тратить на них время…
Он терпеть не мог вязнуть в мелочах. Его дело – прыгать с одной льдины на другую. А если льдина пошла трещинами, то он уже должен быть на следующей. Мелочи и трещины пусть дотирают подчиненные. Нельзя задерживаться, иначе уйдешь под воду. Надо бежать вперед. Только вперед, к сделке с Mediobanca. Итальянцы не обеспечат Русмежбанку неуязвимость и независимость от самодурства и запретов, тем более – от законов этой страны, где за все платишь нервами, потом и кровью. Изматывающая неповоротливость, привычная тупость – что тульских, что пермских клиентов – тоже не переменятся. И все же, сколько решится проблем! Заполучить Mediobanca акционером! Их соглашение и все разумное, что они там запишут, станет защитой от тех, кому отказать и язык-то не повернется. Броней от их постоянного давления, от попыток посадить к нему в банк, в совет директоров соглядатаев, казачков засланных и просто блатных дуроебов. Все привычные расклады, мешающие работать и даже дышать, – всё будет давить в разы меньше. Крыша? В каком-то смысле.
Глава 6. Сон и явь
В ту ночь Александрову приснился странный сон, что было вдвойне странно, потому что снов он обычно не видел. Катюня хвасталась подружкам, что при всем замоте и измоте, при всей нервотрепке и постоянных пинках, которые муж огребает и в Центробанке, и в правительстве, – бессонницей он не страдает, бог миловал. Ночными кошмарами – тоже. А тут сон.
Ему приснилось, что банка больше нет. Пришли итальянцы и отобрали. Mediobanca оказался связан с итальянской мафией. При этом мафии помогали почему-то Чернявин и – что еще более необъяснимо – Скляр. Сон ощущался как кошмар, но когда Александров проснулся, первым чувством было облегчение. Никуда не надо торопиться, и можно не переться в Тулу, будь она неладна, и в Орел на следующей неделе. Можно спать, обнимать Катюню, можно подумать – впервые за двадцать лет их жизни! – о том, как классно было бы забуриться куда-то вдвоем. Глаза открывать не хотелось. В них не стоял, как обычно, его собственный кабинет в банке и скопившиеся в нем проблемы, вместо них неожиданным образом проступили зеленые холмы то ли Гавайев, то ли Новой Зеландии, где, кстати, они с Катюней еще не были. Это ощущение свободы и странной безмятежности длилось и длилось. Оказывается, он почти забыл, что такое свобода и покой. Но тут же торкнул вопрос: а при чем тут Чернявин и тем более Скляр? Они, что ли, сговорились? И мафия еще. Никакой логики. В пространстве сна законы логики не действуют. Подсознание выписывает свои кренделя. «Крендель, прям как у Гоголя, – усмехнулся он, спустив ноги с постели и мгновенно отрезвев. – Проснулся, а носа-то нет! И ведь не осталось ощущения кошмара. Как будто так и надо. Чушь какая. Эта сделка с Mediobanca довела до паранойи. Тревога точит, что все может сорваться, я останусь с носом (то есть без носа!) и вечно буду мотаться в Тулу, в Орел, окучивать таких, как Чернявин… Это наша родина, сынок, вот, что это значит».
Только не хватало еще сны толковать. Он глянул на часы