Кодекс бесчестия. Неженский роман. Елена Котова
если бы я хотел купить ваш картонный, я бы сказал: «Хочу купить картонный». Но я не хочу.
– Вообще или пока? Может, мы договоримся, что картонный вы обязуетесь у меня в течение двух лет купить? Как?
– Никак. Не собираюсь брать обязательств купить ваш картонный через два года. Куплю, когда захочу и если захочу.
– У меня заводик есть по производству пленки. Небольшой, да, но если вторую очередь построить, будет, можно сказать, концерн! Если бы картонный продать, я бы уже не восемь, а тридцать восемь в него вложить мог.
– Хороший план. А при чем тут я?
– Ну, помогите, раз вы у меня Самбальский отбираете!
Скляру стало скучно. Что ж за люди такие с их уверенностью, что им все должны помогать!
– Давайте конкретнее. Мы договорились о продаже четверти Самбальского за восемь?
– Платон Валерианович, это грабеж… Комбинат стоит все шестьдесят…
Скляр смотрел на Зайца: он правда, что ли, не хочет понимать, что его двадцать пять процентов акций в Самбальском комбинате не стоят ничего? Не хочет понимать, что Платон, купив госдолю, на счет раз раздербанит комбинат, который сроду никому не платил дивидендов? Старику-основателю за его пятьдесят процентов заплатит немногим больше, чем восемь миллионов, чтобы не воевать, и раздербанит. Наедет сразу через фискальную полицию, таможню и Комиссию по ценным бумагам. Все легально! Враждебные поглощения – не криминал. Вся история капитализма на них построена. Он честно предлагает Зайцу вместо наезда аж восемь миллионов, а тот артачится. Не слышит его зайчик! От дури и жадности, от заячьего инстинкта, что можно еще что-то слупить.
– Мои условия, – заявил Заяц, – я продам вам двадцать пять процентов акций Самбальского с большим дисконтом, то есть за восемь, но только если вы подпишите мне оферту на покупку картонного завода на год. Максимум через два.
Это по каким понятим он ему условия ставит? Ситуация не переговорная.
– Дмитрий Андреевич, позвольте я вам еще раз обрисую ситуацию? Просто и без затей. Я вам готов подарить восемь миллионов. Подарить! Потому что могу, в принципе, взять и просто так. То есть ваши двадцать пять не стоят ничего. Понимаете, это не стоит ни-че-го! Ноль!
– Как это они ничего не стоят, Платон Валерианович?!
– Кто у вас их купит, после того как я купил с торгов четверть?
– А пятьдесят у директора…
– Вы думаете, он решит объединиться с вами, а не со мной? Интересная мысль. Короче: дарю вам восемь миллионов за вашу четверть, но это предложение действительно в течение трех дней. Через три дня я не покупаю вообще. Картонный завод не рассматривается.
– Платон Владимирович! Давайте все же съездим, посмотрим картонный. Вы своими глазами увидите: это же чудо! Нельзя же так… Поставьте себя на мое место.
– Дмитрий Андреевич, зачем мне ставить себя на ваше место? Сроки я обозначил, жду вашего решения.
– Платон, а мне его жалко, – перебила Вика мужа. – Человек… да, не твоего масштаба… но работал, суетился, что-то