Как я был в немецком плену. Юрий Владимиров
и примерно в 45 км от города Изюм. Село располагалось по обеим сторонам речки, текущей с северо-востока на юго-запад и часто пересыхавшей летом. Километрах в десяти от села эта речка впадала в Северский Донец. Улиц, как таковых, в селе, растянувшемся на расстояние более двух километров, не было. Имелись лишь узенькие проходы к речке.
К концу 1941 года Лозовенька оказалась у немцев, но зимой в начале 1942 года наши войска отбили у них это село и продвинулись на запад на расстояние до 40 км. Между городами Барвенково с юга и Балаклея с севера образовался так называемый Барвенковский выступ Юго-Западного и Южного фронтов шириной около 75 км и вклинившийся в сторону врага (считая от Изюма) примерно на 80 км. Мы же со своей танковой бригадой оказались на северо-западной части Барвенковского выступа, находясь в составе Шестой армии. Разумеется, в те дни и рядовые бойцы, и младшие командиры, и, наверное, средний командный состав обо всем этом и о планах Главного командования ничего не знали и только догадывались, что вот-вот должны пойти в наступление. Все события, совершавшиеся в последующие дни, вошли в историю как Харьковское сражение 1942 года. Они подробно описаны в специальной литературе.
Глава XII
…В Лозовеньке 6 мая после ужина, перед которым нам всем налили из бидона по 100 граммов водки, которую мы с удовольствием «приняли», командир взвода указал каждому из нас место для ночлега. Мне досталось место на самодельной, сделанной из досок кровати, на которой никакой постели не было.
Рис. 3. Боевые действия под Харьковом 12–29 мая 1942 г.
Хозяин, старик лет 70, улёгся на подстилке из соломы на земляном полу под образами, а хозяйка ушла спать в сарай, где имелся погреб. В этом погребе хозяева прятались от бомбежек и артиллерийских обстрелов. А главное – хозяева держали там запас зерна, муки и других продуктов, включая молоко от своей коровы, пасшейся в поле и около двора. Оказалось, что два взрослых сына хозяев находились в армии, летом у них жила замужняя дочь с детьми, оставшаяся без мужа, случайно погибшего в начале 1942 года во время боев за село. Тогда в селе сгорело несколько хат, от которых остались только печи с трубами.
Я улегся на кровати вместе с шофером грузовика Михаилом Дмитриевичем Журавлевым, который в последние дни очень со мной подружился. Мы подстелили под себя шинели, а под головы вместо подушек положили вещевые мешки и сумки с противогазами. Остальные товарищи устроились на полу или на печи, некоторые – в сенях, а также в сарае и других постройках хозяйского двора.
Примерно через пару часов я внезапно проснулся из-за страшного озноба. Пришлось вытащить из вещевого мешка шерстяной свитер, подаренный мне к 1 Мая, и надеть его под гимнастерку, а сверху укрыться шинелью. Но это вовсе не помогло: я стал дрожать, стучать зубами и невольно прижиматься к соседу, от чего тот сразу проснулся. Михаил Дмитриевич