Сто лет Папаши Упрямца. Фань Ипин
три дня до этого командир дал четкое указание: если однажды он и охранник не вернутся к ужину, то Папаша Упрямец должен сразу же бежать. И чем дальше, тем лучше. Если не сможет найти армию коммунистов, то гуансийская армия тоже сойдет, в общем, главное – покинуть расположение войск Чан Кайши.
И вот прошло время ужина, а командир с Вэй Асанем так и не вернулись, наверняка что-то случилось.
Но Папаша Упрямец не сбежал.
Дальнейшее показало, что он поступил верно. Если бы он сбежал, а не остался для дачи свидетельских показаний, то арестованного командира полка обвинили бы в сговоре с гуансийской армией с целью дать войску коммунистов уйти. Одно преступление было бы отягощено другим, и тогда это не стало бы простым обвинением в недостаточном преследовании армии коммунистов и халатном отношении к служебным обязанностям.
Военный трибунал вызвал Папашу Упрямца и потребовал от него разоблачить командира полка Вэй Цзянфэя и подтвердить, что тот во время битвы на реке Сянцзян вступил в сговор с гуансийской армией и позволил коммунистам уйти.
Допрос вел глава военного трибунала, Упрямец и по сей день помнит его рожу, гнусный тип со змеиным лицом и безжалостным сердцем скорпиона, из-за чего Папаша Упрямец потом называл его Гадюкой.
Гадюка: Я слышал, тебя все зовут Папашей Упрямцем, это – настоящее имя или прозвище?
Папаша Упрямец: Меня с детства так кличут – Папаша Упрямец.
То есть сейчас ты – взрослый?
Мне четырнадцать, если я – взрослый, то вы, значит, уже старик?
Вэй Цзянфэй, твой командир, он совершил серьезный проступок, и мы его арестовали. Ты постоянно находился рядом с ним, наверняка знаешь о нем многое, а может, и был соучастником его темных делишек. Но если только ты выведешь его на чистую воду, то поспособствуешь раскрытию преступления, и мы тебя под стражу не возьмем, отпустим на волю.
Я был денщиком командира, всего-то лишь убирал мочу и дерьмо, готовил еду и стирал одежду, больше я ничего и не знаю.
Не заставляй нас наказывать тебя, чтобы ты сознался. Вот охранник Вэй Асань оказался умнее тебя, он уже дал признательные показания.
Если он признался, то он – нелюдь.
Вэй Цзянфэй, Вэй Асань и ты – вы говорили между собой на каком-то птичьем языке, наверняка обменивались сообщениями и секретной информацией, а ты еще смеешь говорить, что вы не заодно?!
Мы – земляки и говорили на своем местном наречии, а не на птичьем языке.
Гадюка выложил целую стопку материалов: Это все – изъятые нами секретные документы, а также признания вины Вэй Цзянфэя и Вэй Асаня, просто поставь тут свою подпись, и мы тебя отпустим.
Я не знаю иероглифы и тем более не умею их писать.
Тогда поставь отпечаток пальца.
Я не должен пачкать руки.
Гадюка без лишних разговоров подал глазами знак своему подчиненному, тот схватил Упрямца за большой палец правой руки и приложил к документу.
Через несколько дней во время суда над Вэй Цзянфэем судья