Тьма. Евгений Салиас де Турнемир
я чистая! – говорит Катя, утираясь полотенцем.
– И я чистая, и я чистая, – поет Соня, перебравшись с кровати на нянин сундук и прыгая по нем в одной рубашке.
– Полно ты шалить, востроглазая! Смотри, самовар уйдет, без чаю останемся, – замечает няня.
Но Соня все прыгает по сундуку.
– Сюда, сюда, пожалуйте, батюшка! – говорит Марья за дверями. – Барышня здесь шалит. Возьмите ее, батюшка, в мешок к себе, никакого сладу нету.
– Слышишь ты, шалунья, – шепчет няня. – Вот идет уж сюда. Перестань скорее!
Соня живо перепрыгивает на постель и, прячась за подушку, выглядывает оттуда на дверь.
– Няня, не буду. Няня!
– Ступайте своей дорогой. Бог с вами, – говорит няня громче. – Нам вас не надо, у нас дети умницы, никогда не шалят. Уходите, батюшка, Бог с вами.
Няня начинает одевать Соню. Какая она вдруг послушная сделалась. Катя между тем уже молится перед образами. Сначала читает вслух: «Отче наш», потом «Богородицу» и вдруг останавливается. Она всегда и уже давно произносит в одно слово деворадуйся и теперь вдруг не поняв, хочет узнать, что она говорит.
– Няня!
– Что?
– Что такое: деворадоваться?
– Как так?
– Да ведь говорится: Богородица деворадуйся.
– Ну да!
– Так что же такое: деворадоваться?
– Полно шалить. Грех какой! Богу молишься и шалишь.
– Я ей-Богу не понимаю, няня. Я не шалю.
– Ну, кончай, после скажу! Как ты столько лет молишься, и не спросишь? Ну, кончай уж прежде.
– Ангел хранитель, сохрани и помилуй рабу Божию Екатерину, – продолжает Катя. – Господи, помилуй мамашу и папашу. Господи, помилуй бабушку. Господи, помилуй тетю Надю, тетю Варю и дядю Митю. Господи, помилуй Ваню, Федю и Соню. Господи, помилуй няню. Господи, упокой дедушку и тетю Любу. Господи, помилуй Марью и всех православных христиан. Няня! Все? – добавляет Катя, стоя на коленках.
– Ну все, поцелуй меня, – говорит няня.
Катя подходит к столу.
– Няня, сегодня мне на твоем кресле чай пить! – вдруг отзывается Соня. – Катя вчера сидела.
– Тебе, тебе. Помолись Богу и иди.
– А я завтра сяду на кресло, – говорит Катя, завистливо косясь на нянино кресло и усаживаясь на простом стуле. Они обе уже года два садятся поутру на это кресло по очереди, и все главные ссоры происходят из-за него, так что няня грозится, что никого никогда не посадит на свое кресло, а всегда будет сама на нем чай пить. Но сестры знают, что няня этого не сделает. Няня только на словах – строгая.
Глава 3
В коридоре слышен звонок. Девочки встрепенулись и бегут к матери в спальню; Ваня тихо идет за ними, но останавливается в зале. Папа встречает его.
– Здравствуй, Jean. Поздравляю. Что ж, рад, что в гимназию не пошел?
– Нет, мне все равно. Я бы и пошел.
– К чему же врешь? Вижу, что радехонек. Ты, брат, не из прилежных. Похвастаться нечем; ничем не взял, одним лицом разве,