Морской солдат. Александр Ремезовский
неожиданно барича окликнул появившийся на крыльце господского дома Кузьма. – Вас батюшка кличет!
Матвей бросил нервный, непонимающий взгляд в сторону приказчика, затем опять на гвардейцев.
– Ладно… Разберемся… Оставайтесь тутось! – распорядился он своим людям и быстрым шагом устремился в дом.
Щепотев скинул с себя епанчу и набросил на плечи Лешки, затем повернулся к барину:
– Иван Савельич, ты это, сына хозяина харчевни вашей из мирского приговора-то вычеркни. Заместо него в рекруты кузнецов впиши, обоих.
Барин недовольно покрутил рыжеватыми усами и, хмурясь, молча одобрительно кивнул.
В дом неожиданно ворвался Матвей.
– Отец, что происходит? Что за люди на дворе? Прикажи схватить кузнеца! – с порога завопил он. А увидев Лешку и рядом с ним военного человека, удивлен был еще больше.
– А энто еще кто таков?
– Да постой ты, – одернул его барин. – Сие человек государев, а посему в доме нашем ему почтение.
Щепотев оценивающим взглядом окатил Матвея с ног до головы, ничего не сказал, лишь ухмыльнулся. Затем, подмигнув Лешке, они вместе направились к выходу.
– Отец, мы что… так их и отпустим? – провожая возмущенным взглядом уходящих, вопил Матвей, кусая губы.
– Угомонись, – сквозь зубы процедил барин. – Пущай уходят.
В дверях Щепотев с Кузьмой по-дружески переглянулись.
В последний момент Матвей не выдержал и в спину сержанту, ступившему на порог, вдруг крикнул:
– Эй, служивый!.. Как тебя там? (Щепотев неторопливо в полбока обернулся.) Ты человек государев, энто я понял… Но дозволь узнать. Какого лешего ты вступился за кузнеца, за Никитку? От кого его защищаешь? – и, ухмыльнувшись, добавил: – Уж не от барского ли гнева… заслуженного?
Бросив проницательный взгляд с прищуром на молодого барина, сержант мотнул головой. Затем, приподняв подбородок, насмешливо скривил рот и ответил:
– Нет… Кузнецу защита не нужна. Защита нужна вам, господа Привольские, от кузнеца… Прощайте. Авось более не свидимся.
Отцу с сыном не нашлось что сказать в ответ. Через окно Матвей волчьими глазами злобы и ненависти наблюдал за тем, как его лишали возможности отомстить.
– Ах, Никитка, ах… пес смердящий, обманул-таки, на службу государеву улизнул, – негодовал Матвей. – И отколь взялся сей служивый?
– Матвей, гляди в корень. В сем деле не все так худо, – хитро скалясь, произнес Иван Савельевич.
Сын вопросительно посмотрел на отца.
– От кузнеца-то мы все ж избавились, а Ульяна-то… осталась.
Ничего не ответив отцу, Матвей стремглав выскочил на крыльцо и злобно впился взглядом в Жарого. Кузнец в это время усаживал замерзшего Лешку в розвальни, после чего уселся сам.
– Никита!.. – послышался возглас барича. (Жарый обернулся.) Он неторопливо спустился с крыльца и подошел к розвальням. – Не забудь попрощаться с Ульяной!.. А то глядишь, не свидитесь более.
Никита косо, с прищуром посмотрел на барича:
– Гляди, Матвей, ты знаешь. Ежели