Порубежники. Далеко от Москвы. Петр Викторович Дубенко
доброго просит. И то сказать, девка видная. Из наших парней любой бы взял. В радость только. Да брательник её, Забуга, хорохориться. – Мефодий тихо рассмеялся. – А наши мужики Забугу сторонятся. Колотовник14 знатный. Любого кулаком сшибёт. Так что с ним не балуй, хе-хе…
– Вон как. И где ж он нынче? Глянул бы, каков богатырь. – спросил Филин, принимая игривый тон старшины. – Тоже в поле, небось?
– А где ж быть…
– А ещё из Хапутиных кто есть?
– Жена Забугина – Любомира. Да она нынче тоже в поле, мужикам помогат. Хоть и на сносях.
– Акулька одна, стало быть?
– Одна. – подтвердил старшина, но тут же спохватился и принялся оправдывать девушку. – Но она не просто так. У ей забот – прорва. Кулька сроду без дела не сидит. Покуда брат с женой в поле, всё хозяйство на ней. Потому Забуга и не спешит замуж её отдавать.
– Ясно. Ну да бог с ней, с Кулькой, я ж не за ней прибыл. По делу. – спохватился Филин. – Челобитную вашу князь прочёл. Да вот меня послал на месте поглядеть. Так что сказывай толком, чего да как, ага.
– Так, а чего сказывать? На три поля хотим перейти. И весь сказ.
– На что?
– Чего на что? – не понял старшина.
– На что вам три поля, спрашиваю, ага. – раздражённо пояснил Филин.
– Так ведь это… Община народишком прирастат. Уж, почитай, скоро сотня ртов будет. Оно ведь как…
Мефодий замялся, и Филин подсказал ему с тихим смешком:
– Эх… плодитесь и размножайтесь.
И тут же Васька сам пожалел о сказанном – при этих словах в памяти опять всплыл образ Акулины. С распахнутым воротом, с обнажённой выше колена ногой. Филин зло рванул ворот кафтана, который мешал ему дышать.
– Ты вот что поясни. Чем три поля лучше двух? – спросил Васька, для которого крестьянские дела были тёмным лесом.
Старшина развёл руками. Он и представить не мог, что человек князя может не разбираться в столь простых вещах, ясных даже самому тёмному смерду.
– Хм, ну вот гляди. Ныне у нас землицы распахано сто восемьдесят четей. С малым лишком. Половина засеяна, другая под паром лежит, не рожает, стало быть. И выходит, что в кажный год мы урожай с половины земли собираем. А ежели мы все поля натрое разделим, так на одной части – яровые, вторая под паром, а третья – под озимые. Этак урожай не с половины земли кажный год собирать, а уже с двух частей из трёх. Ежели в пудах прикинуть – вместо двух сотен две с полтиной выйдет. То бишь пятьдесят пудов сверх. А это для нас нынче… – Мефодий сбился, не в силах подобрать нужного слова, чтоб объяснить горожанину, насколько важна для общины такая прибавка. – Ты пойми, как тебя бишь…
– Вась… – Филин осёкся на полуслове и, откашлявшись, сообщил. – Василий Филиппович.
– Так ты пойми, Василь Филиппыч, нам без этих пудов не выжить. Уж и так с хлеба на воду перебивамся, а как нончая ребятня подрастёт да промеж себя обженится, да свою ребятню народит… Так что, как ни крути, а нельзя нам без третьего поля. Не выжить.
Колотовник – драчун.