Порубежники. Далеко от Москвы. Петр Викторович Дубенко
ещё. Десяток Ерофея, который считался лучшим следопытом этих мест, ушёл в сторо́жу до самой речки Злакомы, посмотреть, а нет ли в степи других незваных гостей. А тем, кто остался на Ленивом броде, предстояло нести караул и поправлять обрушенные за год укрепления.
В самый разгар работ неожиданно с посланием приехал Филин. Князь требовал, немедленно вернуть один десяток. На удивление Тонкого Васька пояснил, что совсем скоро в Белёв приедет царский посланец. Из самой Москвы. И как же Андрей Петрович будет его встречать, если в городе ни одного послужильца? Всё это могло обернуться большим позором.
И хоть ратников на броде не хватало, Сидору пришлось подчиниться и отдать Ваське людей Шебони. Однако, Филин отказался. Он подробно расспросил о новых десятках и заявил, что прислан именно за Бавыкой. Ведь Андрей Петрович вряд ли сможет удивить московского гостя числом своей рати. Даже если поставить в караул всех послужильцев разом – столичный человек, без сомнения, видел дружины гораздо больше. А вот такого красавца-богатыря, как Корнил, во всем верховском порубежье не сыщешь.
– Так он до самых Близненских дворов пойдёт. – сообщил Тонкой. – Почитай, двадцать вёрст в один конец. Так что не раньше пятого дня вернётся.
– Так гонцом кого пошли. – настоял Филин.
Сидор с озабоченным видом почесал косматый затылок.
– Бобка!
Уже через мгновение перед Тонким возник Борис Замятин, а попросту Бобка – младший дружинник 15 лет отроду. Худой, в рубахе будто с чужого плеча, но с кинжалом на боку – пусть из дрянной стали и с деревянной ручкой, – но вид он имел такой, будто носит за поясом дорогой дамасский ханджар.
Держался Бобка гордо, с достоинством, но при этом по-собачьи преданно смотрел на Тонкого и подражал ему во всём: в походке, в привычке во время разговора заправлять большие пальцы рук за пояс и даже манерой говорить чуть слышным полушёпотом.
– Давай-ка, возьми коня пошибче и ветром за Бавыкой мчись. – распорядился Сидор.
Бобка засиял от радости, кивнул и во всю прыть припустил от реки к городу. И не успел Филин проехать полверсты от Ленивого брода до слободы, а Замятин уже верхом выскочил из посада и помчался вдоль Бобрика на поиски Бавыки.
Десяток Корнила вернулся тем же вечером, а следующим утром снова отправился в путь и после полудня оказался в Белёве. На городском посаде Фёдор Клыков отстал от товарищей – заехал на торговище и купил там три малиновых леваша26. Знал, что вечером Семён уговорит отпустить его на гулянье, где, конечно, встретится с Ладой. Но сам-то он слишком молод, чтобы додуматься и купить невесте гостинец.
Семён встретил отца на дворе. Радостный и беззаботный. Несмотря на юный возраст, в стати он запросто мог потягаться со взрослым. Этим Семён пошёл в родителя: тот же разворот могучих плеч; те же мускулистые руки и большие тяжёлые кулаки. Да и на лицо это был тот же Фёдор, лишь на двадцать лет моложе, вот только цвет глаз ему подарила покойная мать – вместо карего они светились ярко-голубым.
При виде сына у Фёдора
Леваши – постное русское лакомство: толчёные ягоды, высушенные в натопленной печи в виде лепешек.