Вечное лето. Кейси Эшли Доуз
не волнует – на сегодня я свое отторабанила.
А дальше идут Поссэт и Пьюэт, после чего переходят на следующую по журналу букву «Р».
Райли тупит очень сильно, в итоге ничего не может решить даже на C, и как следует отчитав его и назвав «бестолочью», что противоречит всякому учительскому уставу (как собственно и мой класс нормальном ученикам), педагог отправляет его на место с оценкой D.
D означает либо внеурочное исправление, либо минус 2 балла на контрольной по этой теме, что по сути, та же самая будущая D. Короче, это максимально плохой исход, и судя по сгорбленной спине парня, он это прекрасно понимает.
Но мистер Смит не смотрит на него – он уже вызывает к доске следующего:
– Рамос.
К моему большому удивлению, он выходит уверенной походкой, самодовольно ухмыляясь дружкам. Это странно даже для него – вся школа знает, что при самых лучших исходах Сантино получает С-, но чаще всего именно D.
Не повод особо радоваться.
Ему дают пример. Как всегда на решение дается три минуты, после чего следует проверка. Ждут дольше, только если ученик уже не думает, а чисто просит времени дописать. Если же дописывать нечего – принимается то, что уже есть на доске. Или чего нет.
Как только учитель засекает три минуты и вновь опускает голову в книгу, Сантино украдкой глядит на него, пытаясь удостовериться, что тот и правда не смотрит на доску.
После чего смотрит на меня. Конечно, все знают, что я лучшая ученица в классе, а то, как десятью минутами ранее я разделалась со своим примером только подтверждает это, но с чего он взял, что я стану ему помогать? Вот, почему он был таким самодовольным, выходя к доске?
Со всем довольством, на которое только способна, скрещиваю руки на груди и фыркаю.
Получай свою D, кретин. Вот твоя плата за 4 бакса, которые ты у меня спер. Честности ради, я бы и так ему не помогла, даже если бы он не спер, но теперь мою душу греет факт отмщения.
Однако Сантино продолжает на меня смотреть, и теперь его взгляд становится требовательным, как бы намекая, что настало время «списать долги».
(он дает мне доллар и бросает: – сочтемся..)
Я дергаю правым уголком рта, высокомерно причмокнув. Вот уж не дождется. Нарочно гляжу на учителя и жду, когда же он наконец поднимет голову по истечению времени.
Заметив мой настрой, взгляд Сантино меняется. Его угрожающе-пытливый изгиб брови красноречивее слов дает понять, что я лишусь и того бакса, что он отдал, если «не сумею быть ему благодарной». И того бакса, и еще всех баксов на месяц вперед.
А памятуя, какую фигню он творит, совершенно не опасаясь – я охотно верю тому, что он устроит мне тёмную с деньгами, если я в итоге упрусь сейчас рогами. Проблем с эти придурком мне совсем не надо – я видела, что случается с теми, кто на эти проблемы напрашивается.
Вот же фигня! Я должна помогать ему, якобы сводя счеты за то, что он отдал мне один бакс. ОДИН из имеющихся МОИХ пяти! Условно говоря, благодарить его за то, что он спер моих четыре бакса? Прелестный мир.
Но время идет, и во взгляде Рамоса уже