Город. Савелий Лукошкин
он уже не верил, что дело ограничится сытным ужином (пусть в неприятной компании) и рассказом о Риге. Какой же я дурак, – с горечью думал он.
Впереди яркой желтой полоской пробивался свет из-под двери. Слышались негромкие голоса и какое-то жужжание. Мик остановился.
– Заходи, не стесняйся, – сказал Петер.
Обреченный и усталый, Мик открыл дверь.
В центре большой комнаты с белеными стенами стоял деревянный стол, за которым сидело несколько мужчин – испанцев, цыган и индейцев. Другой мебели и не было, по углам валялись свертки тряпья и ящики. Все это было освещено керосиновыми лампами, свисавшими с высокого потолка и стоящими на столе.
Мужчины замолчали, обернувшись к Мику.
– Новый паренек, – сказал Петер, входя вслед за ним, – Привет, ребята.
То, что он не представил меня им и назвал меня «новым» было особенно опасно, – сказал Мик, – Я понял, что живым из этой берлоги могу и не уйти.
Мик перелез на подоконник и сел, поджав колено к груди. За ним было весеннее светлое небо и быстрые, прозрачные струи дождя.
Я закурил, стараясь сосредоточиться на рассказе. Слишком уж чужд был этот опасный южный город всему окружающему – прозрачному дождю, белым чайкам на горизонте, ажурной красной башенке, видной через два ряда крыш.
– Я, видишь ли, забыл, что Петер запер входную дверь на замок.
Мик мягко улыбнулся и пожал плечами, – Правда, все равно стоило попробовать, может, я бы ее выбил.
Мик, развернувшись, проскочил мимо Петера и выскочил на лестницу, оглушительно захлопнув за собой дверь. В полной темноте он с неудержимой скоростью слетел по ступеням и на полном ходу ударил ладонями вперед. Стена отозвалась неприятной неподвижностью. Мик толкнулся в сторону, нащупал дверь. Сверху уже пролился желтый свет керосина, в нем металась длинная и быстрая тень. Что-то кричали.
Мик рванулся раз, другой, вертел во все стороны ручку – но дверь не поддавалась.
– Ладно, – спокойно сказал он, повернувшись к преследователям, – Я сдаюсь.
Но Петер сотоварищи не умели принимать благородных капитуляций.
Не дослушав его стоических слов, они грубо подхватили Мика за руки и за ноги и подняли наверх. Там его пронесли через давешнюю комнату и забросили в какой-то темный чуланчик. Мик услышал, как провернулся в замке ключ.
Сквозь зарешеченное окно слабо светила луна; на небо высыпали первые звезды. Мик полежал немного на полу, глядя в квадрат окна и думая о том, что мешок (а с ним и Зеленая Девочка) счастливо остались при нем. Затем он встал и принялся за осмотр своей темницы.
Чулан был крохотный и очень пыльный, с деревянным полом и пожухлыми обоями, отстающими от стены. Обстановка состояла из швабры в углу и кучи засаленного тряпья под окном. Мик тщательно перерыл его – это оказалась ворох детской одежды, очень грязной. В темноте нельзя было разобрать, но он был почти уверен, что некоторые пятна – от крови.
– Дело принимало совсем дурной оборот. Я сидел там и с ужасом думал – что же здесь происходит? – Мик подтянул