Врата Ангдора. Арина Уркунова
Он же себе шею сломает, а заодно и нам.
– Мамук ночью видит лучше, чем днём, – успокоил его Эрга. – Он сам остановится, когда мы будем у ворот Одингарда.
– Да вот они, твои ворота, – засмеялся Ортон. – Приехали, парень!
Эрга взглянул вперёд.
Ущелье заканчивалось у подножия пика, одного из девяти, окружавших озеро Тикор и стоявший на нём Одингард. На светлом мраморе блестела густая паутина серебристых прожилок, его снежная шапка искрилась в лучах заходящего солнца. Эрга ещё издали приметил огромный семиарочный проход в его мраморную утробу, освещённую внутри колеблющимся светом факелов.
Перед тем как войти в ворота, Эрга снял седло и отшвырнул в сторону.
– Я вернусь с армией Одингарда, – сказал он драконоволку, обнимая его напоследок. – А ты иди домой, в степь, и постарайся больше не попадаться на глаза хану Улусу, а то снова угодишь в каменную клетку. Прощай!
Оказавшись по другую сторону ворот Одингарда, Эрга обернулся. Он увидел часть дороги, освещённой колеблющимся светом факелов, и бегущего по ней драконоволка. Он всё время оглядывался, и вдруг, выскользнув из полосы света, растворился во мраке ущелья.
Башня Управителя, Одингард
Ворон осторожно выглянул из своего укрытия. Лунный свет заливал ущелья. На тёмном горизонте светлели очертания одингардских пиков. В глубокой тишине не раздавалось ни единого звука. Стая коршунов улетела, но их вожак – огромный белый коршун с выбитым глазом и загнутым, как коготь, стальным клювом – остался и продолжал бесшумно парить над ущельями, будто высматривая кого-то.
И откуда они только взялись, – успел подумать ворон, как голова коршуна появилась у входа в узкую расщелину, в которую ворон в последний момент с трудом протиснулся.
Орто затаил дыхание и вжался в каменную стену так, что у него заныла спина. В чёрной расщелине его могла выдать только красная борода, но прикрыть её не было никакой возможности – сейчас любое движение могло стоить жизни. Коршун у расщелины тоже замер. Орто видел, как мечется его белёсый глаз. Когда лунный свет упал на него, глаз покраснел, будто налился кровью, а покрытая рубцами кожа, затянувшая впадину пустой глазницы, стала розовой от выступивших красных прожилок.
Заметил, альбинос проклятый, – с тоской подумал ворон, – на этот раз не уйти.
Наконец, когда его сердце уже было готово выскочить из груди, голова коршуна исчезла. Орто ещё долго слышал его гортанные крики, когда тот в последний раз облетал ущелья, но они постепенно удалялись на север. Потом крики стихли, и ворон облегчённо выдохнул – путь был свободен. Орто немного помедлил, затем вылез из узкого каменного мешка и, расправив онемевшие крылья, стрелой взмыл вверх. Несколько минут спустя он уже парил над Одингардом.
Круглое, как монета, озеро Тикор. На его тёмной глади в тисках исполинских пиков широкое, во всё озеро, кольцо мраморных башен-небоскрёбов. Всего восемьсот, среди них башня Управителя, великанша в окружении карликов. В центре кольца высокий утёс, окружённый узкой полосой воды. Ворон