Милиция плачет. Александр Георгиевич Шишов
почтовый перевод. Жизнь менялась на глазах, и казалось, в лучшую сторону, но тут пришёл комендант.
3. Обратная сторона медали «За боевые заслуги»
Воскресное утро, нерабочий день, вкрадчивый стук в дверь. У нас на столе слегка не прибрано – пустые бутылки, остатки еды. В воздухе тоже не альпийские луга – накурено и застоявшаяся вонь из переполненной окурками консервной банки.
Как обычно, не дожидаясь приглашения, дверь открылась. В проёме показалась физиономия коменданта, мы приготовились к худшему – воплям, разносу, нотациям и прочим проявлениям власти. Но что это? Что-то странное и необъяснимое происходило у нас прямо на глазах. Он сделал вид, что ничего не замечает и, вежливо поздоровавшись, попросил разрешения войти.
– Решил, вот, зайти узнать, как устроились на новом месте, нет ли жалоб. Может, пожелания имеются?
Это напоминало сцену из «Ревизора» в постановке театра абсурда. Некоторые из нас уже сидели за столом, кто-то ещё лежал, а все вместе мы составляли единый нетленный образ растерянного, застигнутого врасплох, перепуганного, задолжавшего трактирщику Хлестакова, а стоящий в середине комнаты комендант, был и Городничий, и Земляника, и Добчинский с Бобчинским в одном потерявшем человеческий облик лице. В голове не укладывалось, что этот хамоватый начальничек способен на такую вежливость и трепетную нежность в голосе. Его елейный голосок жил отдельной жизнью от всего тела. Глаза бегали короткими рывками и нырками, цепко ощупывая каждого из нас с ног до головы. Он даже умудрялся отважно, коротко, с испугом, заглядывать в глаза, надеясь уловить наше настроение и, главное, наше к нему отношение. А вопрос: «Так кто же из вас, сукиных сынов, всё-таки тот самый сын?» был во всем его облике. В вопросительном абрисе его заискивающей фигуры, в изломе бровей, в широко раскрытых бесцветных глазах, в суете потных от волнения, сжимающих собственные пальцы, рук, в нервном вытирании их о брюки, в приглаживании сальных блестящих волос.
– На Новый год вы, конечно, домой все поедете? – прозвучал вопрос, который поставил нас в тупик.
Ещё несколько дней тому назад он же нас и предупреждал, если мы уедем на Новый год, то можем не возвращаться. Места будет заняты, а вещи сданы в камеру хранения.
«Это провокация. Он хочет поскорее от нас избавиться. Подстава», – на свой лад, но в правильном направлении мелькнуло у каждого из нас в голове.
Все, кто лежал, приподняли головы, чтобы не пропустить ни единого слова.
– Мы уезжать не собираемся, – рассудительно ответил за всех мудрый Профессор, – планируем сразу же второго выйти на практику.
– А второе воскресенье, – радостно объявил комендант, – так что можете спокойно уезжать, ваши места никто не займет.
– Мы должны обсудить это с нашим руководителем, – сказал Мурчик, и по лицу коменданта пронеслась чёрная тень испуга.
– Каким руководителем? – непонимающим взглядом обводя комнату, как бы ища вдруг откуда-то проявившегося