Рыбья Кровь и княжна. Евгений Таганов
на пути в Перегуд, самое хлебное владение Липовского княжества.
– Ты забыл, с кем разговариваешь. Я наследственный короякский князь, а не твой гридь. – Шелест весь так и кипел от негодования.
– И как наследственному князю тебе больше всех было выгодно подослать ко мне убийцу. И не волнуйся ты так, я тебя ни в чем не обвиняю, просто рассуждаю. Или делай, как я говорю, или я замажу тебя таким подозрением на весь каганат.
Шелест долго молчал.
– Мои гриди не согласятся на это. Что им там делать зимой, в глухом лесу? – наконец возразил он, как всегда сильно заикаясь.
– Гриди, увидишь, согласятся. Все лето жировали в городе, теперь пускай немного послужат не только тебе, но и Липову.
– Мы ни о чем таком раньше не договаривались.
– Мы о твоем приезде сюда с ватагой гридей тоже не договаривались, – заметил Рыбья Кровь. – Так каждый князь в каганате начнет думать, что может приехать сюда и вволю куролесить, как ему захочется. Ты хотел помочь своей племяннице, вот и помоги. Тебя, конечно, никто и пальцем не тронет, если откажешься, но твои гриди, если не послушаются, будут наказаны полной мерой.
Шелест не стал дальше спорить, ушел жаловаться племяннице, та тут же прибежала, дабы урезонить зарвавшегося мужа:
– Так нельзя. Ты обращаешься с моим дядей, как с каким-нибудь десятским ополченцев. Не только он, но и мой отец не простят тебе такой обиды.
– Я князь выборный, а не наследственный, поэтому у меня знатных захребетников быть не может, – ледяным тоном внушал ей муж. – В воинской службе обиды тоже не бывает. Твой дядя успокоится и все поймет правильно.
Это распоряжение Дарника произвело сильное впечатление и в городе, и в войске. Корней едва успевал приносить свежие пересуды:
– Тебя уже и князем перестали звать, а просто Молодой Хозяин, чтобы не путать с князем Шелестом, которого ты засунул в медвежий угол. Так и говорят: бьет своих, чтоб чужие боялись. Другие спорят: чужие племена нашего князя еще больше боятся. Скажи, а есть кто-то, кого ты не станешь наказывать ни при каких обстоятельствах?
– Зачем тебе знать? – довольно улыбался Молодой Хозяин.
– Очень нужно. Я, когда поступал на твою службу, тебя совсем не боялся. А сейчас боюсь. И многие точно так себя чувствуют. Даже твои хорунжие и арсы.
Дарник крепко удивился и призадумался. Какого-либо особого страха перед собой он до сих пор не замечал, просто считал, что его требовательность ведет к большему порядку, и все. Постоянно же находиться среди робких боязливых людей – что может быть противней! Перебирая в памяти свои встречи и разговоры с липовцами за последнее время, он все больше убеждался в правоте ехидного шута. Всегдашняя нацеленность говорить и действовать самым кратким и полезным образом не только унесла из его жизни глупые и приятные мелочи, но сделала равнодушным к таким же мелочам у окружающих людей. А они, видимо, рассчитывали, что со временем будут все больше сближаться со своим князем, и теперь принимают его сдержанность за враждебное