Фельдмаршал в бубенцах. Нина Ягольницер
заскользила по столу, касаясь то одного предмета, то другого. Подсвечник. Герцогиня. С ней пока все относительно ясно. Она хочет излечиться и не выбирает средств. Но без подручных она бессильна, а значит, ее слабое место – это ее рать, где все могут иметь свои интересы и больные места.
Кусок воска. Отец Руджеро. Несомненно, тот самый Голос. Совершенно таинственный тип. Хитер, умен и холодно жесток. Пеппо совсем не знал его, но что-то исподволь шептало ему, что такому человеку наверняка куда интересней само Наследие, чем награда за него. Пеппо пробормотал похабное ругательство и с силой впечатал воск кулаком в столешницу. К черту клирика!
Эта поганая тварь подвергла пытке Паолину. Еще неизвестно, где у него уязвимые места, но их стоит найти уже хотя бы для того, чтоб всадить кочергу по самую рукоять.
Уголек. Брат Ачиль. Кнут. Цепной пес Руджеро и рачительный исполнитель его приказов. По словам Лотте, он жаден до крови, как пропойца до стакана, и это очень важно. Это и есть его слабость. Его пьянит чужой страх, а во хмелю себя все переоценивают, это Пеппо знает наверняка. Но нельзя забывать: монах очень опасен, дерзок и изобретателен. Одна нехитрая затея с бутылкой чего стоит…
Кинжал. Полковник Орсо. Если верить Бениньо – ключевая фигура в герцогской свите. Пеппо провел пальцами по рукояти и призадумался. Любопытный тип. Спокоен и уверен в себе, как тысяча чертей. Именно поэтому он так обходителен. Кто в ладу с собой, тот редко унижает других. Проницательный мерзавец, одинаково хорошо фехтующий клинком и фразами. Непредсказуемый, как шальная пуля, и вездесущий, как москит. С виду вообще лишен слабых мест… Но это только с виду.
Пальцы заскользили по резьбе на рукояти кинжала, и мысли так же побежали по орнаменту воспоминаний того вечера. Вот Пеппо до боли вжимает ладонь в каменную кладку башенки, слыша приближающиеся шаги. Вот все сильнее запах горячего масла, фонарь потрескивает, приближаясь к лицу и обдавая его жаром.
Что же произошло потом?.. Он уже пытался вспомнить, но все было слишком быстро. Фонарь опаляет лицо. Так близко, так больно и зло, что он, забыв осторожность, с размаху толкает раскаленный снаряд от себя, не замечая обожженной руки. Черт, он не на шутку испугался тогда. И от этого еще гаже ощущение, будто он что-то упустил в этой сцене. Что-то крохотное, невероятно важное, раздавленное оглушающей паникой тех секунд. Что же это было?
Оружейник вздохнул и протянул руку, касаясь следующего предмета.
Пороховница. Вот оно, самое главное, самое тяжкое его предположение. Три Трети. Значит, кто бы и зачем ни разделил Наследие, его делили на троих… Но кто эти трое? Действительно ли пастор Альбинони был одним из них и на крыльце разоренного замка Пеппо, сам того не зная, простился с последним членом своей погибшей семьи? А кто же остальные? Уцелел ли кто-нибудь еще, или Пеппо – последнее препятствие на пути герцогини Фонци к ее цели?
Подросток снова вздохнул, сгреб расставленные предметы и сел на край стола. Задумчиво вынул из-под камизы голубиное